Александр Одоевский
Одоевский Александр Иванович, князь (1802–1839) – поэт, декабрист. «Мир сердцу твоему, мой милый Саша! // Покрытое землей чужих полей // Пусть тихо спит оно, как дружба наша // В немом кладбище памяти моей!..» – писал Лермонтов в стихотворении, посвященном памяти Александра Одоевского. Их дружба на Кавказе была освящена именем Пушкина. Одоевского перевели на Кавказ рядовым в Нижнегородский драгунский полк в июле 1837 года после десятилетней сибирской каторги. Лермонтов в том же июле 1837 года был причислен корнетом в тот же драгунский полк. Ссыльный Одоевский прибыл на Кавказ автором ответа на пушкинское крамольное послание декабристам «Во глубине сибирских руд», ссыльный Лермонтов – столь же крамольного стихотворения «Смерть поэта». Они познакомились в Ставрополе в октябре и дальше в Тифлис отправились вместе. Лермонтов напишет об этом почти двухмесячном путешествии: «Мы странствовали с ним // В горах востока, и тоску изгнанья // Делили дружно». Одоевский умер на Кавказе от тифа в роковые пушкинские тридцать семь. Лермонтов напишет: «Под бедною походною палаткой // Болезнь его сразила, и с собой // В могилу он унес летучий рой // Еще незрелых, темных вдохновений, // Обманутых надежд и горьких сожалений!» Лермонтова ждала на Кавказе роковая дуэль.
Одоевский был поэтом-импровизатором, редко записывал летучий рой своих стихов. И все-таки некоторые из них сохранились. Среди них – стихотворение, созданное в пасхальную ночь Воскресения Христова (18 апреля 1826 года) в каземате Петропавловской крепости. Второе стихотворение «Что мы, о Боже? – В дом небесный…» также относится ко времени заточения, когда в тех же казематах Кондратии Рылеев создаст предсмертные молитвы, Федор Глинка «Песнь узника», Гавриил Батеньков – «Тюремную песнь».
Воскресение
В каземате Петропавловской
крепости, в Петербурге, в ночь
светлой седмицы 1826 года
Пробила полночь… Грянул гром,
И грохот радостный раздался;
От звона воздух колебался,
От пушек, в сумраке ночном,
По небу зарева бежали
И, разлетался во тьме,
Меня, забытого в тюрьме,
Багровым светом освещали.
Я, на коленях стоя, пел;
С любовью к небесам свободный взор летел…
И серафимов тьмы внезапно запылали
В надзвездной вышине;
Их песни слышалися мне,
С их гласом все миры гармонию сливали.
Средь горних сил воскресший Бог стоял.
И день, блестящий день сиял
Над сумраками ночи;
Стоял Он радостный средь волн небесных сил,
И полныя любви, божественные очи
На мир спасенный низводил,
И славу Вышняго, и на земле спасенье
Я тихим гласом воспевал.
И мой, мой также глас к Воскресшему взлетал:
Из гроба пел о воскресении.
* * *
Что мы, о Боже? – в дом небесный,
Где Сын Твой ждет земных гостей,
Ты нас ведешь дорогой тесной,
Путем томительных скорбей,
Сквозь огнь несбыточных желаний!
Мы все приемлем час страданий
Как испытание Твое;
Но для чего, о Безконечный!
Вложил Ты мысль разлуки вечной
В одно ночное бытие?
Комментировать