...Вот ощутительные признаки... любви : лицо у человека делается огненным и радостным, и тело его согревается.
Когда же возбужден в естестве этот страх , тогда ревность, названная у нас псом, день и ночь разгорается, как пылающая печь, и пробуждает естество. И, подобно Херувимам, человек пробуждается и ежечасно внимает тому, что окрест его, и... если проходит птица около него, приходит в движение и лает с самой быстрой и несказанной стремительностью. И когда этот страх бывает о теле, тогда делается сатанинским, потому что человек поколебался в вере своей в Промысл Божий и позабыл, как печется и промышляет Бог о подвизающихся ради добродетели, ежечасно назирая над ними, о чем и Дух Святый говорит устами Пророка: Очи Господни на праведныя... (Пс. 33, 16); и еще: Держава Господь боящихся Его (Пс. 24, 14). И Сам Господь как бы от Своего лица сказал боящимся Его: Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему.
Слезы во время молитвы — признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, признак того, что молитва принята и слезами начала входить на поле чистоты.
...Главное во всех трудах безмолвия... когда человек сподобится непрестанного пребывания в молитве. Ибо если он достиг этого, он взошел на высоту всех добродетелей и уже стал обителью Святого Духа. А если кто не принял несомненно этой благодати Утешителя, то не может свободно совершать пребывания в такой молитве, потому что, как сказано, когда вселится в человека Дух, тогда он не прекратит молитвы, но сам Дух всегда молится в нем (Рим. 8, 26). Тогда и в сонном состоянии, и во время бодрствования человека молитва не пресекается в душе его, но ест ли он или пьет, спит ли, делает ли что-нибудь, даже и в глубоком сне сердце его без усилия издает благоухание молитвы. Тогда молитва не отлучается от него, но всякий час, даже если это никак не проявляется внешне, она совершает в нем службу Божию втайне. Ибо молчание чистых один из христианских мужей называет молитвой, потому что помыслы их суть божественные движения, а движения чистого сердца и ума суть кроткие гласы, которыми они совершенно (далее…)
А тем, которые действительно избрали для себя отшельничество от мира и телом, и умом, чтобы установить мысли свои в уединенной молитве, в омертвении для всего преходящего, для зрения мирских вещей и для памятования о них, — таковым не подобает служить Христу деланием чего-либо телесного и правдой дел явных , но, по слову Апостола, умерщвлением удов своих, яже на земли (ср.: Кол. 3, 5), надлежит приносить Христу чистую и непорочную жертву помыслов, как первый плод возделывания самих себя, и телесную скорбь в терпении опасностей, ради будущего упования. Ибо житие иноческое равночестно ангельскому. И не подобает нам, оставив небесное делание, держаться житейского.
Житие духовное есть деятельность без участия чувств. Оно описано отцами. Как скоро умы святых приемлют оное, отъемлются от среды созерцание вещественное и дебелость тела, и созерцание делается уже духовным. Созерцанием вещественным называю тварь первого естества, и от сего вещественного созерцания человек удобно возводится к познанию уединенного жития, которое, по ясному истолкованию, есть удивление Богу. Это есть то высокое состояние при наслаждении будущими благами, какое дается в свободе бессмертной жизни, в жизни по воскресении, потому что природа человеческая не перестанет там всегда удивляться Богу, вовсе не имея никакого помышления о тварях; ибо если бы было что подобное Богу, то ум мог бы подвигнуться к этому: иногда к Богу, а иногда — к твари.
...Человеку всегда должно отвращать мысль свою от страстей к естественному добру, какое Создателем вложено в природу, хотя диавол и извратил истину лукавым искушением. И если прилично так сказать, то ему должно бегать не только от докучливости страстей, но и от чувств своих, и погружаться во внутреннего своего человека, и там уединенно пребывать, непрестанно возделывая виноградник сердца своего, пока не приведет дел в согласие с монашеским именем, нареченным ему в сокровенности его и явно. И может быть, что сим пребыванием близ внутреннего человека приидет в совершенное соединение с ведением нашей надежды, живущего в нас Христа. Ибо когда ум наш пребывает там уединенно и отшельнически, тогда не он уже ведет брань со страстями, но благодать; разве только и самые страсти не приходят в нем в действие.
Чистота есть забвение противоестественных способов ведения, изобретенных естеством в мире.
Отныне уже всеми силами будем пренебрегать телом, предадим душу Богу и о имени Господнем вступим в борьбу с искушениями.
Когда же входит в искушения но любви к Богу, и не допускает в себя изменения, тогда поставляется пред Богом... как искренний друг, потому что, во исполнение воли Божией, вел брань с врагом Божиим, и победил его.
Если скажем, что Бог обучает людей без их о том познания, то это значит уже сказать, что Бог хочет соделать их подобными волам и ослам и не имеющими ни в чем свободы...
Достигший (непрестанного пребывания в молитве) достиг высшего предела всех добродетелей и еще на земле делается жилищем Святого Духа. Кто не принял действенно благодати. Утешителя, тот не может со свободою и радостью пребывать в постоянной молитве. Дух, как сказано, когда вселится в какого человека, то не прекращает молитвы, ибо Сам Дух непрестанно молится.
Достигший (непрестанного пребывания в молитве) достиг высшего предела всех добродетелей и с этих пор делается жилищем Святого Духа. Если кто не принял действительно благодати Утешителя, тот не может со свободой и радостью совершать этого пребывания в молитве. Дух, как сказано, когда вселится в какого человека, то не прекращает молитвы, ибо Сам Дух непрестанно молится
Духовная молитва является в подвижнике тогда, когда к душевным движениям, за строгие целомудрие и чистоту, присоединится действие Святого Духа. Удостаивается ее один из бесчисленного множества людей. Она – таинство Будущей Жизни и устроения, причем естество возвышается (из своего естественного состояния в вышеестественное) и пребывает чуждым всякого движения и памятования о здешнем. Тогда душа не молитвою молится, но ощущением ощущает духовные предметы Будущего Века, превысшие человеческого разума, понимаемые только силою Святого Духа. Такое состояние есть видение ума, а не движение и искание молитвы; но оно имеет молитву своей начальной причиной. Некоторые посредством этого достигли совершенства чистоты, и нет часа, в который бы внутреннее их движение не было в молитве. Когда ни приникнет Святой Дух, всегда обретает их в молитве, и от самой той молитвы возносит их к созерцанию, которое называется духовным видением, потому что они не нуждаются ни в продолжительной молитве, ни в (далее…)
Когда же слышишь в Писании о страстях душевных и телесных, да будет тебе известно, что говорится сие по отношению к причинам страстей; ибо душа по природе бесстрастна.
Не все страсти ведут брань наступательно. Ибо есть страсти, которые душе показывают только скорби. Нерадение, уныние, печаль не нападают наступательно и смело, но только налагают на душу тяжесть.
Когда же возбужден в естестве этот страх , тогда ревность, названная у нас псом, день и ночь разгорается, как пылающая печь, и пробуждает естество. И, подобно Херувимам, человек пробуждается и ежечасно внимает тому, что окрест его, и... если проходит птица около него, приходит в движение и лает с самой быстрой и несказанной стремительностью. И когда этот страх бывает о теле, тогда делается сатанинским, потому что человек поколебался в вере своей в Промысл Божий и позабыл, как печется и промышляет Бог о подвизающихся ради добродетели, ежечасно назирая над ними, о чем и Дух Святый говорит устами Пророка: Очи Господни на праведныя... (Пс. 33, 16); и еще: Держава Господь боящихся Его (Пс. 24, 14). И Сам Господь как бы от Своего лица сказал боящимся Его: Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему (Пс. 90, 10). Но когда страх бывает о душе по причине того, что приключается добродетели и что сопровождает ее, и именно страх, чтобы она не была окрадена и по (далее…)
Однажды старец укорил одного брата за то, что он не подал милостыню, а он свободно и смело отвечал: "Монахам не вменяется в обязанность подавать милостыню". Но укоривший возразил: "Совершенно очевидно, кому не вменяется в обязанность подавать милостыню: тому, кто с открытым лицом может сказать Христу: "вот, мы оставили все и последовали за Тобою" (Мф. 19, 27), то есть кто ничего не имеет на земле, не занимается телесным, не помышляет ни о чем видимом, не заботится о каком-либо приобретении. Такой, если кто и дает ему что-нибудь, берет только необходимое, а то, что сверх потребности, ставит ни во что и живет как птица. Такому не поставлено в обязанность подавать милостыню. Ибо как он может давать другому то, чего у него нет? Но кто развлекается делами житейскими, работает собственными руками и сам берет у других, тот тем более обязан подавать милостыню. А если он не радеет о милостыне, это немилосердие есть противление Господней заповеди. Ибо если кто не приближается к Богу втайне, не (далее…)