Гордость есть столь великое зло, что заслуживает иметь противником не Ангела, не другие противные ей силы, но Самого Бога. Надобно заметить, что не сказано, что Бог противится подвергшимся прочим порокам, например: чревоугодникам, блудникам, гневливым или сребролюбивым, но одним гордым. Ибо эти пороки падают только на согрешающих или на их участников, т. е. других людей по видимому касаются, а эта касается собственно Бога, потому особенно и достойна иметь Его противником.
Мы должны знать, что труд телесного воздержания мы подъемлем для того, чтобы этим постом достичь чистоты сердца. Впрочем, труд этот употребляется нами напрасно, если, зная цель.., мы не стремимся достичь ее. Поэтому лучше будет воздерживаться от запрещенной пищи для души (то есть от грехов и пороков), в которой происходит пожирание братьев
В пустыне мы видели старца... который говорил, что он никогда один не вкушал пишу. Если в течение всех пяти дней никто из братии не приходил к нему, то и он все пять дней не ел, пока в субботу и воскресенье, отправляясь в церковь для общественного богослужения, не находил какого-либо странника, которого в свою келью и вместе с ним вкушал пищу, и то не столько по требованию нужды, сколько ради гостеприимства и братской любви. Посему как по случаю прихода братии они разрешают посты ежедневные, так по уходе их сделанное послабление вознаграждают строжайшим постом, так что за принятие малейшего количества пищи уменьшают у себя обыкновенную меру не только хлеба, но и сна.
Иногда мы, побежденные гордостью или нетерпеливостью, намереваясь исправить свой необразованный, беспорядочный нрав, желаем удалиться в уединение, как будто там скоро приобретем добродетель терпения, когда никто не будет трогать нас, извиняя свое нерадение, говорим, что причины гнева заключаются не в нашей нетерпеливости, а в пороке братии. И как причины нашей погрешности возлагаем на других, то никогда не в состоянии будем достигнуть высшей степени терпения и совершенства.
...Что сказать о тех... которых немиролюбию не полагает предела уже и закат солнца, но на многие дни продолжая его и сохраняя в сердце злобу на тех, на которых раздражились, хотя на словах отвергают, что гневаются, а на самом деле из поступков открывается, что они сильно досадуют. Ибо не заводят с ними приличной речи, не говорят с обычною ласковостью и думают, что они в этом вовсе не погрешают, потому что не домогаются отмщения по своему раздражению; однако ж, поелику не имеют или не могут явно выказать его и исполнить, а тайно питают его в сердце, то яд гнева обращают в свою погибель, когда горечь скорби не выгоняют из себя, а на время только затаивают.
Прочие страсти называются однообразными и простыми, а эта многосложна, многообразна, разновидна, везде, со всех сторон встречается воину и победителю. Ибо она и в одежде, и в наружном виде, в походке, голосе, деле, бдении, посте, молитве, отшельничестве, чтении, знании, молчании, послушании, смирении, долготерпении старается уязвить воина Христова и как какая-нибудь гибельная скала, покрываемая бурными волнами, причиняет непредвиденное и жалкое кораблекрушение плавающим при благополучном ветре, когда не опасались и не предвидели этого.
Все страсти, будучи преодолены, увядают, побежденные с каждым днем становятся слабее и местом или временем уменьшаются и утихают, или, по крайней мере, при сопротивлении противоположных им добродетелей удобнее предостеречься, или избежать их; а эта страсть , будучи низложена, сильнее восстает на брань; и когда думают, что она умерщвлена, своею смерило еще живее укрепляется. Прочие страсти обыкновенно на тех только нападают, которых в борьбе победили, а эта страсть своих победителей еще жесточе преследует: и чем сильнее будет сокрушена, тем сильнее борет возношением самою победою. И это есть самая тонкая хитрость врага, так что заставляет воина Христова пасть от собственных стрел, которого он не мог победить неприятельским оружием.
...Оно не только с плотской стороны, как прочие пороки, но и с духовной искушает монаха, приражаясь к уму самым тонким злом, так что которые не могли обольститься плотскими пороками, тем сильнее уязвляются тщеславием по поводу духовных успехов, и столько оно гибельнее при борении, сколько скрытнее, чтобы предостеречься от него. Нападение других страстей бывает более явно, открыто, и в каждом из них искуситель, ниспроверженный строгим прекословием, сделавшись слабее, отходит, и потом поверженный противник слабее будет искушать своего победителя. А эта страсть , когда будет искушать душу с плотской стороны (например, красивыми одеждами или другими внешними вещами, принадлежностями, преимуществами) и щитом пререкания будет прогнана, то опять, как разнообразное зло, переменив прежний образ и личину, под видом добродетелей старается пронзить и зарезать победителя.
Кроме сказанной причины, и потому опасно судить о других, что мы не знаем необходимости или причины, по которой они делают, может быть, правильно пред Богом или извинительно то, чем мы соблазняемся и оказываемся безрассудными судьями их и этим допускаем нелегкий грех, думая о своих братьях иначе, нежели как должно.
Кого ни начнет оно одолевать, заставит его пребывать ленивым, беспечным, без всякого духовного успеха; потом сделает непостоянным, праздным, нерадивым ко всякому делу
...Кого ни начнет оно одолевать с какой-либо стороны, заставит его пребывать в келье ленивым, беспечным, без всякого успеха духовного, или, выгнав отсюда, сделает потом непостоянным во всем, праздношатающимся, нерадивым ко всякому делу...
...Как подавит внедренную в плоти похоть , кто не может отвергнуть страсть к деньгам, которая не насаждена в нас, чужда нашей природе?.
..., сидя в кельях своих и занимаясь рукоделием и размышлением, как скоро услышат звук ударяющего в дверь, который зовет их на молитву, или к какому-либо делу; то каждый тотчас выходит из своей кельи, так что занимавшийся письмом бросает писать на том месте, где застанет призыв, не смея даже докончить начатой буквы, потому что они не столько пекутся о совершении дела и своей пользе, сколько о том, чтобы доказать свое послушание, которое они предпочитают не только рукоделию, чтению, молчанию, покою в келье, но даже всем добродетелям, так что они готовы претерпеть все невыгоды для того, чтобы только ни в чем не нарушить доброго послушания.
Без чистоты тела и сердца никто не может быть совершен перед Богом...
...Со всею осмотрительностию должны быть очищаемы сначала тайники нашего сердца. Ибо чего те желают достигнуть в чистоте тела, то мы должны иметь в тайниках совести, в которой пребывая Господь - Советник и Подвигоположник, всегда смотрит на подвиг нашего течения и борьбы, чтобы тому, что боимся сделать открыто, мы не допустили возникнуть и внутри неосторожным помышлением; и что стыдимся обнаружить перед людьми, тем не должны оскверняться и тайным согласием. Хотя оно и могло бы укрыться от знания людей, но не возможет утаиться от знания святых Ангелов и Самого Всемогущего Бога, от Которого не укроются никакие тайны.
...Вовсе невозможно достигнуть евангельского совершенства без усилий и трудов; также и этими одними трудами никто не может достигнуть совершенства без благодати Божией. Ибо как мы говорим, что человеческие усилия сами по себе не могут достигнуть совершенства без помощи Божией, так утверждаем, что только трудящимся и старающимся оказывается милосердие и благодать Божия...
Это есть как бы самое твердое основание во всех бранях, чтобы сначала подавить возбуждения плотских вожделений. Ибо, не обуздав своей плоти, никто не может законно сражаться. А кто законно не сражается, тот, без сомнения, не может и на ратоборном поприще состязаться и заслужить венец славы и награды за победу. А если на этом ратоборстве будем побеждены, обличены, как рабы плотской похоти, чрез это не представляя знаков ни свободы, ни крепости, то, как недостойные рабы, с посрамлением тотчас будем выгнаны с поприща духовного ратоборства.
...Болезнь вместе с укрощением тела и сокрушением сердца имеет нужду и в уединении, и удалении от людей, чтобы, по ослаблении гибельной лихорадки похотливого разжжения, можно было прийти в состояние совершенного здоровья. Как большею частью страдающим известною болезнью полезно, чтобы вредная пища и на глаза не приносилась, чтобы по поводу взгляда на нее не родилось у них смертоносное желание, так и для удаления этой болезни (похотливости) весьма полезны покой и уединение, чтобы больная душа, не тревожимая разными образами, восходя к более чистому созерцанию, легче могла совершенно истребить возбуждение похоти.
...Подвиг предлежит нам против духа блуда, - брань более других продолжительная, постоянная, жестокая, в которой весьма немногие одерживают совершенную победу, и которая, с первого времени зрелости возраста начиная беспокоить, не прекращается до тех пор, пока прежде не будут побеждены прочие страсти. Поскольку нападение бывает двоякое (т. е. на тело и душу), то и сопротивляться надобно двояким оружием. Как в болезни соединение тела и души приобретает ей силы, так и здесь нельзя иначе одержать победу, как если оба (т. е. тело и душа) вместе будут бороться. Ибо одного телесного поста недостаточно для приобретения или сохранения чистоты целомудрия, если не будет предшествовать сокрушение духа и постоянная молитва против этого нечистого духа, потом продолжительное размышление о Священном Писании, и к этому будет присоединено духовное разумение, также труд и рукоделие, обуздывающее и воззывающее непостоянные блуждения сердца, а прежде всего, если не будет в основание положено (далее…)
...Одежда, изъеденная молью, уже не может иметь ни какой цены или приличного употребления; так же и дерево, испорченное червями, не стоит употреблять на украшение даже и посредственного здания, а годно только на сожжение огнем. Так и душа, съедаемая едкою печалью, как одежда, будет бесполезна и для той первосвященнической одежды, которая обыкновенно принимает елей Святаго Духа, стекающий с неба сначала на бороду Аарона, потом на края ее, как это изображается в пророчество Давида: как елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды его (Пс. 132, 2). Она не может быть пригодною и на построение и украшение того духовного храма, основание которого положил мудрый строитель Павел, говоря: Вы храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (ср.: 1 Кор. 3, 16). Какие его древа, это показывает невеста в Песни Песней, говоря: кровли домов наших - кедры, потолки наши - кипарисы (Песн. 1, 16-17). Такие-то роды деревьев требуются для храма Божия, - благовонные и не гниющие, (далее…)