дарует способность трезвенною чистотою, непорочною мыслью, чистым словом, непритворною добродетелью уничтожать ядотворную силу греха...
Однажды, когда преподобный Макарий молился, услышал он голос: "Макарий! Ты не достиг еще такого совершенства в добродетельной жизни, как две женщины, проживающие вместе в ближайшем городе". Получив такое откровение, преподобный взял посох и пошел в тот город. Найдя дом, где жили те женщины, Макарий постучался в дверь. Тотчас одна из женщин вышла на стук и, увидав преподобного, с великой радостию приняла его в свой дом. Призвав к себе обеих женщин, преподобный сказал им: "Ради вас я принял на себя такой великий подвиг, придя сюда из дальней пустыни, ибо я желаю знать ваши добрые дела, о которых и прошу рассказать мне, ничего не скрывая". "Поверь нам, честный отче, - отвечали женщины, - что мы еще прошлую ночь разделяли ложе свое со своими мужьями; какие же добродетели ты желаешь найти в нас?" Но преподобный настаивал. Тогда, убежденные им, женщины сказали: "Мы не были родственницами между собою прежде, но потом вышли замуж за двух братьев и вот уже пятнадцать лет живем все вместе в (далее…)
Сильно печалилась ляхиня о том, как бы отомстить за свой срам. Однажды она велела насильно положить его с собой на постель, целовала и обнимала его; но и этим не могла привлечь его. Блаженный говорил ей: "Напрасен труд твой. Не думай, что я безумный или не могу этого сделать; но я из страха Божия гнушаюсь тебя, как нечистой". Услышав это, ляхиня велела давать ему по сто ударов каждый день, а потом обрезать тайные члены, говоря: "Не пощажу его красоты, чтобы не насытились ею другие". И лежал Моисей, как мертвый, истекая кровью, едва дыша.
Подымаясь выше, достигли мы мытарства гнева и ярости: но и здесь хотя и свирепы были воздушные истязатели, а получили они от нас весьма и весьма мало, и мы беспрепятственно продолжали наш путь, радуясь о Господе, покрывающего грехи мои молитвами отца моего преподобного Василия.
...Пусть и не воображают, что можно наследовать жизнь и спасение, не повинуясь епископам и священникам...
А как можно, скажешь, подражать теперь мученикам? Теперь не время гонения. Знаю это и я; не время гонений, но время мученичества; не время таких подвигов, но время венцов; не преследуют люди, но преследуют бесы; не гонит мучитель, но гонит диавол... Ты не видишь пред собою угольев, но видишь разжженный пламень похоти. Они попирали уголья, а ты попирай огонь естества; они боролись со зверями, а ты обуздывай гнев, этого дикого и неукротимого зверя; они устояли против невыносимых мук, а ты преодолевай непристойные и порочные помыслы, изобилующие в твоем сердце, — так подражай мученикам.
...Если пострадаю, буду отпущенником Иисуса и воскресну в Нем свободным.
Никакой пользы не принесут мне удовольствия мира, ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею.
Похоть естества есть огонь; огонь неугасимый и постоянный, есть пес бешеный и неистовый; хотя бы тысячи раз ты отгонял его, он тысячи раз нападает и не отстает; жесток пламень угольев, но этот — пламень похоти — еще хуже; мы никогда не имеем перемирия в этой войне, никогда не имеем отдыха в настоящей жизни, но борьба постоянная, чтобы и венец был светел.
