Описание Веркольского первоклассного общежительного св. праведного Артемия монастыря

На дальнем севере, в 400 верстах от губернского г. Архангельска и в 185 верстах от уездного г. Пинеги, на левом берегу р. Пинеги находится Веркольский общежительный первоклассный монастырь, основанный около 1635 г. Местоположение обители довольно живописное: по северо-западной части ее, находящейся на возвышенном берегу реки, тянутся поля и частью сенокосная земля; с прочих сторон она окружена лесом, перемежающимся, как и везде почти на севере, тундрами, болотами и мхами, со множеством холодных ручьев. Название обители, равно как и одноименного близ ее лежащего селения Верколы, по всей вероятности, происхождения чудского, так как здесь жил в древности народ чудского племени. Начало свое она получила со времени явления здесь мощей св. праведного Артемия, сына поселянина села Верколы.

Праведный отрок Артемий родился в 1532 г. от кротких и благочестивых родителей Козьмы и Аполлинарии. С пятилетнего возраста отрок Артемий уже начал чуждаться детских игр и с юных лет славился кротостью своего нрава, благоразумием и добродетелями, свойственными летам зрелым, особенно же беспрекословным во всем послушанием своим родителям, для которых он был предметом утехи, семейного счастья и надежд, а для своих соседей предметом удивления и подражания. Несмотря на слабые свои силы, Артемий приучался возделывать землю, как бы поспешая тем принести Богу плоды трудолюбия кратковременной своей жизни. В столь ранние годы он сделался помощником отцу своему, послушный ему как Исаак; свободное же от трудов время посвящал на молитву, ибо возлюбил Господа Бога паче всего. Но по неисповедимым судьбам промысла Божия, отроку Артемию не суждено было достигнуть зрелого возраста, дабы вполне облегчить своих родителей в тяжелых земледельческих трудах и быть для них опорой на закате дней их жизни. Однажды, когда он вместе с отцом своим обрабатывал землю в поле, внезапно, Божием изволением, подул сильный ветер, небо покрылось темными тучами, заблистала молния и поднялась сильная гроза с проливным дождем. В это самое время мгновенно разразился, с необыкновенным шумом и треском, гром над головою отрока, и трудолюбивый и богобоязненный отрок Артемий, от удара ли и ужаса, или от изнеможения и холода, тотчас на том самом месте скончался и предал дух свой в руки Господни.

Это было 23 июня 1544 г. Когда несчастный отец пришел в себя и сознал, что он лишился навсегда единственного своего сына, то, собрав остатки сил своих, с трудом добрался до своего селения и объявил о всем случившемся. Все знавшие блаженного отрока изъявили горькое сожаление и скорбь и многие отправились к месту несчастного события; осмотрев там тело блаженного отрока и не видя на нем никакой раны, заключили, что он убит громом; по общепринятому решению и существовавшему в то время там обычаю, тело Артемия было свезено с поля и положено в лесу, далеко от церкви, на пустом месте, и оставлено поверх земли непогребенным; поставлен был только отцом над его телом деревянный покрытый срубец, но и тот впоследствии от времени был завален деревьями и сучьями.

Под этим убогим кровом и навесом деревьев тело трудолюбивого и блаженного отрока находилось 33 года, до самого времени прославления его Господом Богом.

Господь явил угодника Своего людям через клирика Веркольской приходской церкви св. Николая, именем Агафоника. Это было в 1577 г. и совершилось так: смиренный клирик Агафоник отправился однажды в лес для собирания земных плодов; случилось клирику этому идти лесом мимо того места, где лежало тело, всеми уже забытое; внезапно воссиявший свет обратил внимание путника, который, подошедши ближе к тому месту, где был свет, увидел там тело человеческое, лежащее поверх земли совершенно целым и невредимым, и как бы сияющим. Изумленный клирик, пришед в селение, тотчас объявил об этом сперва священнику, а потом и прихожанам; по разнесшейся о таковом чуде молве собрались окрестные поселяне, которые, вместе со священником, отправились по указанию клира на то место, где находились нетленные останки праведного Артемия. Убедившись в нетленности сих останков и прославив Бога, они без всякого рассуждения благоговейно подняли сами собою обретенное тело и

положили его на паперти своей церкви святителя Николая, где и пребывали св. мощи до 1583 г., сияя в родной своей Кеврольской земле дивными и преславными чудесами и источая здесь множество исцелений, особенно во время свирепствовавшей в Двинском округе злокачественной лихорадки.

Горя чувством благодарности к праведнику-чудотворцу, благочестивые жители Двинские устроили при храме св. Николая придел, куда и перенесли с паперти мощи праведного отрока. Когда о множестве совершавшихся чудес и исцелений у мощей угодника Божия донесено было Новгородскому Митрополиту Макарию, то по его указу св. мощи были освидетельствованы, признаны нетленными и 6 декабря 1610 г. перенесены в самый храм св. Николая; тогда же Святому была составлена особая служба.

В 1639 году от возникшего сильного пожара сгорел храм; самые мощи успели, однако, вынести и сохранить; над мощами была выстроена часовня, в которой они хранились в продолжение 10 лет за неимением средств построить храм. Правда, Кеврольский воевода Афанасий Пашков, еще незадолго до истребления пожаром церкви св. Николая, выстроил было особую прекрасную во имя св. великомученика Артемия церковь на месте обретения мощей Праведного Артемия в благодарность к угоднику Божию за исцеление его сына Иеремии от смертельной трясучей болезни, намереваясь в эту церковь перенести мощи праведного отрока; благолепно украсив церковь, он оградил ее оградой и даже устроил при ней келии для монашествующих; для служения при церкви поселения здесь сначала был только один иеромонах Иона, а по устройстве обители был начальством епархиальным, по просьбе Пашкова, назначен в начальники монастыря иеромонах Рафаил. Однако, храм этот не долго существовал – он сгорел до основания ранее, чем воевода успел осуществить свое намерение – перенести туда мощи Св. Праведника.

Лишившись храма, обитель, однако, не прекратила своего существования, так как келии и ограда ее сохранились невредимыми от пожара и насельники ее, настоятель иеромонах Рафаил и иеромонах Иона, продолжали жить при ней, хотя и с глубокою скорбью о потере драгоценного духовного сокровища; скорбь увеличивалась еще от того, что жители Верколы недружелюбно относились к инокам и употребляли все усилия, чтобы прогнать их от себя: «чудотворец наш и монастырь наш», говорили они, «уходите отсюда!». Однако, они с терпением переносили все гонения и мужественно, как бы стражи верные обители, пребывали на своем месте, втайне и со слезами молясь Господу и св. угоднику Его праведному Артемию, прося себе благодатной помощи. Молитва их не осталась тщетною. Сам блаженный отрок скоро утешил скорбящих иноков, явившись одному из них – Рафаилу; он в таинственном видении предсказал ему о скором построении церкви; Рафаил, как наяву, увидел приехавшего в часовню, где покоились мощи, знатного мужа с большою свитою, которые стали снимать покровы с мощей святого Артемия, который при этом говорил, обращаясь к Рафаилу: «они снимают покровы сии для того, чтобы постилать их на столы вместо скатертей, – и ты не смущайся этим». Эти таинственные слова означали следующее: что мощи праведного будут перенесены в новый храм Божий, как бы на стол, и сделаются как бы скатертью того дома, на стол которого совершится великая трапеза Господня. О. Рафаил немедленно разделил с Ионою радость, доставленную ему дивным посещением и предсказанием праведного отрока, слова которого через полгода уже начали исполняться.

В 1647 г. вдруг пришел к ним из Москвы один Кеврольский уроженец Симеон, по прозванию Роднин, и принес им от воеводы Пашкова письмо с известием о назначена государем в обитель жалованья и о построении новой церкви в монастыре, с перенесением в оную из прихода и самих св. мощей праведного Артемия. В письме том говорилось также, что об этом уже послана государем грамота Кеврольскому воеводе, вследствие челобитной Кеврольского земского старосты Филиппа Козьмина Драчева с мирскими людьми, просившими построить монастырь на том месте, где обретены мощи праведного Артемия, дабы мирянам, ревнующим о своем спасении, была возможность приходить сюда и постригаться в монашество. Такое внезапное и столь благотворное известие вызвало общую и большую радость и, не рассуждая много, тотчас же принялись строить новую церковь во имя св. великомученика Артемия, которая, общими силами, в течение двух лет была совершенно кончена, а затем вскоре последовало и самое перенесете св. мощей, что было 17 ноября 1649 г. Этот день был днем светлой радости для настоятеля Рафаила и его сподвижника иеромонаха Ионы. Господь по молитвам св. угодника Своего отер слезы их; толпа недоброжелателей теперь невольно должна была смолкнуть и преклониться перед волею Государя, сознать свое заблуждение и раскаяться перед Богом. Господь же продолжал являть свое благоволение к юной обители и ее насельникам, изливая на них обильные Монаршие щедроты. Спустя год после перенесены мощей праведного Артемия, из Москвы прислана была в новоустроенный монастырь во имя св. праведного Артемия пожалованная государем церковная утварь, а именно: серебряные – Евангелие, напрестольный крест, сосуды и кадило; медные – водосвятная чаша, ладаница, паникадило и четыре колокола, а также богослужебные книги и разные священнослужительские облачения с покровами и воздухами. Милостями российских государей и усердием значительного числа поклонников, стекавшихся сюда на поклонение св. мощам, обитель в короткое время, сравнительно с прежним своим положением, пришла, можно сказать, в цветущее положение. В таком состоянии обитель находилась до 1695 г., когда внезапный пожар, возникшей от неизвестной причины, при сильном ветре быстро уничтожил церковное здание и все в нем находящееся; уцелели только четыре колокола и особенным чудом сохранены были св. мощи праведного Артемия: как бы по мановению десницы Божией, на то самое место, где стояла рака с мощами св. угодника Божия, в погоревшей церкви насыпалась с потолка куча земли гораздо большая, нежели в прочих местах, и этим самым св. мощи были спасены от погорения. Очевидно, что в это время в обители был еще другой храм теплый, так как вскоре же после пожара указом Архиепископа Холмогорского и Важеского Афанасия повелено было Кеврольскому священнику перенести мощи с подобающею честью и благолепием в теплую монастырскую церковь, и это перенесение было совершено 7 июня 1695 года. В том же году по указу Архиепископа Афанасия на месте сгоревшей церкви начата постройка новой холодной во имя св. великомученика Артемия деревянной церкви; в начале 1701 г. постройка церкви была окончена, а 4 июня перед всенощным бдением на освящение и благолепное украшение храма св. мощи были перенесены в новоустроенную церковь, где и пребывали до 1713 года, когда, с благословения преосвященного Рафаила, архиепископа Холмогорского и Важеского, в монастырской ограде была выстроена новая теплая с трапезою братскою церковь, первая еще во имя праведного Артемия; 13 апреля 1713 года церковь была освящена, а 23 июня того же года, в день памяти праведного Артемия, мощи его были торжественно перенесены из холодной церкви в новую теплую и поставлены в углу, в южной стороне храма. К сожалению, и эта церковь подверглась той же участи, что и первые две холодные: сгорела от неизвестной причины 9 декабря 1789 года; во время пожара мощи св. праведного отрока были перенесены обратно в холодную церковь св. великомученика Артемия, где и почивали до устройства нового каменного храма во имя св. праведного Артемия. Мысль о построении каменного храма в Веркольской обители подал преосвященный Вениамин, епископ Архангельский и Холмогорский: она вызывалась необходимостью обезопасить обитель от пожаров. Посетив 1 января 1778 года монастырь, архиепископ дал благословение братии строить каменную церковь во имя праведного Артемия чудотворца Веркольского с двумя приделами: во имя Святителя Николая чудотворца и великомученика Артемия. Семь лет трудилась братия над заготовкою материала для церкви и только 23 сентября 1785 года была совершена закладка церкви и началась постройка ее, которая окончилась совершенно в 1806 году. Ввиду того, что приделы были отделаны и освящены еще в 1791 году, то и св. мощи праведного отрока в том же году были перенесены из деревянной церкви в один из приделов, именно св. Николая, и из него уже в 1806 году, по окончательной отделке главного храма, перенесены 22 января при многочисленном стечении народа исправляющим должность строителя монастыря протоиереем Григорием Клюкиным соборно со священниками и диаконами разных приходов в храм св. праведного Артемия, который тотчас же был и освящен всем сонмом священнослужителей. Эта каменная церковь существует и до ныне в обители, сохраняя с внешней стороны без изменения свой древний вид; внутри храма существенному изменению подверглись только иконостасы в приделах, которые пришлось заменить новыми, так как они сгорели в 1842 г. от неосторожного обращения с огнем при управлявшем тогда монастырем вдовом священнике Димитрии Шангине; что же касается главного храма, то в нем иконостас мало пострадал и его явилась только необходимость возобновить и исправить.

Древний каменный храм во имя св. праведного Артемия, в котором почивают его мощи

О состоянии обители, с начала ее существования, известно очень мало. Положение ее в это далекое от нас время было, может быть и безбедное, так как кеврольские воеводы, живя в 45 верстах от обители, как видно из записей древних, во всем содействовали ей и, как виновники основания обители, строили там храмы, многократно давали от себя значительные жертвы, приобретали для монастыря земли, угодья и рыбные ловли, испрашивали и царские жертвы: исходатайствовали, наконец, 17 душ крестьян для обработки монастырской земли. Несмотря на несчастные случаи, бывшие от частых пожаров, обитель возобновлялась при воеводах, можно сказать, в скором времени. Воеводы помогали монастырю и братии не только во всех материальных нуждах, но даже содействовали и к распространенно славы св. угодника Божия; о нем известно было не только в Архангельской губернии, но и вне оной, даже и в Москве. Служа здесь воеводами, они по большей части были уроженцы московские, или же оттуда присылаемы были царями для управления здешним краем; следовательно, так или иначе, но были в близкой через это связи с Москвою, которая и извещалась через них как о славе угодника Божия, так и о нуждах обители. Живя не в дальнем расстоянии от монастыря, они, само собою, нередко посещали его и нередко может быть, прибегая к ходатайству праведника, получали через него, подобно воеводе Aфанасию Пашкову, и сами от Бога милость. Нет сомнения, что в благодарность за полученные от Бога милости и в прославлении сего угодника совершаемы были какие-либо благотворения, и это подтверждается тем, что некоторыми из них, только неизвестно кем именно, устроен в Москве храм во имя Веркольскаго чудотворца Артемия при Пятницкой церкви, где хранятся часть мощей сего праведника и его икона, сделанная из гробницы, которая и доныне почитается там чудотворною; икона эта в день памяти его преставления, 23 июня, носится вокруг церкви. Полагать должно, что по этой же самой причине кто-нибудь, получивши милость от угодника Божия Артемия, в память его устроил храм даже в Вятке и прочих местах. При всем, однако же, покровительстве кеврольских воевод следов богатства в монастыре, по случаю, вероятно, частых пожаров, никаких не осталось.

С уничтожением воеводств и с отобранием, по указу императрицы Екатерины II-й 1764 г., от всех монастырей крестьян, многие монастыри оставлены за штатом без содержания от казны, в том числе и Веркольская обитель. Взамен же отобранных крестьян обители ассигновано было в 1797 г., от милости царской, на вечные времена, милостынное подаяние в триста руб. ассигнациями (85 р. 71 ½ к.) на разные поддержки монастыря, особенно же для церковного служения.¹ Содержаться же в обители братия, как сказано в указе, должна сама собою, на имеющиеся монастырские средства и земельные угодья. С этого времени обитель год от году стала более и более беднеть. Хотя земли при монастыре и довольно, но почва ее песчана и малоплодородна, притом же низменное положение значительной части монастырской земли, делая ее годною только для покосов, исключает всякую возможность превратить ее когда-либо в пахотную.

А на возвышенных местах, хотя затрата семян и тяжелый земледельческий труд и могли бы вознаграждаться хорошим урожаем, но преждевременные заморозы – явление, к несчастью, весьма обыкновенное на севере России, – бывающие иногда по нисколько лет сряду и захватывающие хлеба во время наливания зерна, истребляют всякую растительность полевую и огородную. Не имея никакой особенной поддержки, обитель видимо стала тут упадать и клониться к разрушению; беднея все более и более, обитель дошла до того, что стало недоставать у ней ни церковных одежд, ни священных сосудов, ни свеч, ни деревянного масла, иногда даже, за недостатком церковного вина, невозможно было совершать и божественной литургии, а бывшие несколько лет сряду неурожаи привели обитель и к совершенному падению. Бедность доходила до последних пределов, и монашествующие не только не имели чего-либо лишнего, по даже и самой простой одежды для защиты себя от сурового северного климата. Вследствие такой бедности обитель стала, наконец, уже совершенно пустеть; настоятели монастыря, как видно из памятной книжки или летописи, часто переменялись и оставляли обитель единственно потому, что совершенно не было никаких средств к содержанию монастыря и братии, особенно же в неурожайные годы, несмотря на то, что в этот период времени и братии-то было тут не более 4 или 5 человек. Доходило, наконец, дело до того, что, за неимением священнослужителей и по малочисленности братии, некому было совершать и никакой божественной службы. Было даже и так, что в обители не оставалось ни одного монаха и управлял ею какой-либо вдовый заштатный священник с одним или двумя послушниками, тоже из заштатных дьячков. В заброшенной и забытой, таким образом, всеми обители не было не только средств к существованию, но даже не было и помещения для братии; во всей обители было только два ветхих корпуса с тремя келиями; в одном из них помещался настоятель, тут же была столовая и кухня, а в другом – меньшая братия, несмотря на то, что в нем с трудом можно было жить и трем человекам.

В таком-то вот бедственном и жалком положении находилась обитель до 1848 года; не было никакой надежды к ее улучшению и восстановлению, и начальство решилось было совсем закрыть ее. Но никто как Бог!

Премудрость судеб Божиих недоступна слабому уму человеческому; мы предполагаем так, а Господь иначе, – и творит вся, елика хочет; и чем труднее положение страждущего, тем очевиднее и величественнее является человеку благодать и помощь Божия. Среди самого грустного и плачевного положения обители, со дня на день ожидавшей своего закрытия, вдруг сетующая братия, как бы с неба, от руки самого Господа, получает по почте от покойной и блаженной памяти достойной графини Анны Алексеевны (в иночестве Агнии) Орловой-Чесменской слишком 5 тысяч руб. на содержание обители. Что тут было радости у братии и какой был восторг у всех, это может судить всяк сам по себе, кто только мало-мальски знаком с нуждою! Обитель ожила тут, так сказать, мгновенно; ясно увидела над собою особый перст Божий и видимое покровительство угодника Божия Артемия, не желавшего для всеобщего блага видеть обитель свою в запустении. От всей полноты души возблагодарив Господа Бога и Его угодника Артемия, в обители тут же началась ежедневная и усерднейшая служба. С этого самого времени она начала мало-помалу восстановляться; стала улучшаться средствами, увеличиваться братством, и настоятельство, хотя иеромонашеское, но не пресекалось в ней до 1860 года. Братия, хотя и с большими недостатками, но все же таки могла уже существовать и продолжать в обители иноческую свою жизнь. Но чтобы после столь продолжительной и сильной бедности привести в ней все в надлежащий и более приличный вид и дать обители устройство и направление, более соответствующее ее святому назначению, на это не было никаких средств; для этого нужно было еще многое, и притом, обитель не имела даже у себя еще опытного и постоянного управителя и руководителя, который бы мог вести дело как следует, ибо настоятели монастыря были или из священников, или из иеромонахов, с временным управлением, через это не оставалась подолгу в обители даже и самая братия. Но и тут судьбы Божии неисповедимы!

В 1860 г., к общей духовной радости всех, для возобновления обители и приведения ее в лучшее устройство, епархиальное начальство определило строителем Веркольского монастыря настоятеля Сийского монастыря иеромонаха Иону, человека искусного в монашеском терпении, мудрого в управлении и братии по евангельскому учению, уважаемого благотворителями за его жизнь духовную, и притом опытного и деятельного хозяина, бывшего долгое время смотрителем Соловецкого подворья в г. Архангельске и обратившего на себя внимание многих в проезд Государя Императора Александра Николаевича в 1858 г. через Сийскую обитель. Тут Веркольская обитель стала, так сказать, выступать на более прямую и верную дорогу. Пребывание в Архангельске доставило о. Ионе случай познакомиться со многими благотворителями и любителями благолепия храмов Божиих, и по прибыли в обитель он тотчас же принялся за дело и обратился к сим благотворителям с усердною просьбою помочь порученному его попечению бедному монастырю, и многие добрые сердца благотворителей отозвались на его просьбу весьма милостиво и стали присылать на устройство монастыря свои посильные пожертвования. Прежде всего он обратил внимание на монастырское хозяйство, завел хороший рогатый скот и лошадей, привел в лучшее положение поля, приобрел значительное количество церковной утвари и заложил на каменном фундаменте большой двухэтажный деревянный корпус для помещения настоятеля и братии. Словом, с самого первого раза взглянул на все весьма зорко и внимательно, полюбил вверенную его попечению столь бедную обитель и, исправляя все гнилое в зданиях, он тогда же обратил большое внимание и на нравственность братии, которую также стал возводить к высшей степени, и желающих идти путем духовного любомудрия собралось к сему старцу человек до 15-ти. Из числа собравшейся братии нашлось много людей весьма полезных для обители; тут нашлись и чтецы, и певцы, прибыли и назидательные по жизни старцы; тут стали приходить, хотя в малом числе, и художники, и ремесленники, которые желали пожить и присмотреться к истинному христианскому жительству, и все они оставались ли тут или отходили, получали назидание. Нравственность при настоятеле Ионе глубоко стала пускать и пустила свои корни в землю терпения и смирения, и за все усердные свои труды Иона был удостоен сана игумена.

Но, к сожалению, недолго он тут игуменствовал, не успел даже совсем покончить и начатой своей постройки корпуса для помещения братии; ему суждено было свыше расстаться с любимою Веркольскою обителью и, оставляя в ней начальное направление к общежитию, Иона отбыл по распоряжению духовного начальства внутрь России. Впрочем и это не без особенного смотрения Божия о сей обители; на место о. Ионы епархиальным начальством был назначен вполне достойный преемник, который, как увидим ниже, не только неуклонно пошел по следам своего наместника, но, будучи строгим блюстителем монашеского жития, он поставил обитель еще на более твердую ногу и большую степень совершенства. Бог внушил преосвященному Нафанаилу, епископу Архангельскому, мысль поставить настоятелем в Веркольскую пустынь монаха из Кожеозерской пустыни Феодосия, возведя его сначала в сан иеромонаха и строителя, а впоследствии и во игумена. Хотя это высокое послушание было не по силам для Феодосия, и, хотя с болезненною душою и сокрушенным сердцем он встретил новое свое послушание, но, мысленно укрепившись увещаниями и наставлениями св. апостола Павла, глаголющего, что сила Божия и в немощи совершается (2Кор.12:9), он

вполне предался водительству Божию и с трепетом вступил в управление Веркольскою обителью. Едва застав там братии человек до 5-ти и то престарелых (прочие почему-то все почти ушли со старцем Ионою), он смиренно принял на рамена свои весь предлежащий ему подвиг. Будучи маломощной своей братии утешителем, слугою и рабом, по слову св. Евангелия, аще кто хощет в вас вяшщий быти, да будет всем слуга, он первее всего обратил внимание свое на нравственность, которую считал выше всего и даже душою всего братства, и сам первый стал братии подавать во всем пример. И вот тут-то после оставленных старцем Ионою почек и цветов нужно было о. Феодосию оплодотворить и открыть в обители правильную христианскую и иноческую жизнь. И Господь споспешествовал сему благому делу. По милостивому вниманию и благосклонному содействию преосвященнейшего Нафанаила, епископа Архангельска, и по указанию некоторых добрых людей, к Феодосию стала сходиться в обитель более ревностная и набожная братия, из коих многие оказались весьма внимательными к прохождению духовной жизни и до того опытными и усердными к делу, что по их старанию, сбором и знакомством и опытным наблюдением за хозяйством, обитель, в виду всех, весьма быстро стала улучшаться как материальными средствами и наружным видом, так и нравственными совершенствами. Когда же собралось довольное число братии и водворен более или менее надлежащий порядок во всем, то введено в обители общежитие, на основании правил древнейших христиан, как повествуется в Деяниях Апостольских, ecu веровавшии бяху вкупе и имяху вся обща (Деян.2:44). Устроено для всякой рухляди особое здание, заведование которым препоручается и доныне благонравному брату с приказанием от настоятеля, чтобы с любовно выдавалось каждое требуемое.

Общежитие наблюдается в строгой мере и приносит благотворные плоды. Вместе со введением общежития о. игумен Феодосий позаботился ввести в обители и строгий церковный устав, взяв образцом для него устав Коневской обители; за точным исполнением устава он следил сам, неопустительно посещая все церковные службы; любя церковную службу, он во все праздники, нередко и в простые полиелейные, служил лично собором и всегда совершал Богослужения с особенным благоговением и торжественностью. О. игумен Феодосий во всех отношениях был истинным подвижником: ел весьма мало и большею частью за обшей с братией трапезой; спал на деревянном диванчике, имея вместо подушки в возглавии камень, завернутый в старый подрясник. В обхождении с братией он был сердечен и весьма мягок, что привлекало к нему взаимно и сердца братии, и делало их благопокорными. В отношении к посторонним посетителям он был также весьма ласков и приветлив: особенно любил принимать к себе в обитель странников и каждому нуждающемуся из них давал все необходимое: белье, обувь, зимнюю или летнюю одежду, чай, сахар; многим помогал и деньгами. Утешенные и одаренные, со слезами на глазах, оставляли странники Веркольскую обитель и в чувстве благодарности повсюду распространяли славу о щедродательности настоятеля-подвижника.

О. Архимандрит Феодосий, бывший настоятель Веркольского монастыря (Скончался 22 апреля 1885 года)

Усердные благотворители стали чаще и чаще посылать крупные жертвы и богатые вклады в обитель в распоряжение мудрого и доброго ее управителя. Это дало полную возможность о. игумену Феодосию употребить часть присланных средств на строительные нужды монастыря: обновить и поправить обветшавшие постройки, докончить начатые и построить новые, необходимые в общежитии.

Начатый настоятелем Ионою и недостроенный двухэтажный корпус с мезонином был игуменом Феодосием совершенно окончен, обшит тесом и выкрашен. Вскоре, с увеличением числа братства, явилась необходимость в новом братском корпусе, и он выстроил другой, тоже деревянный на каменном фундаменте с двумя мезонинами; он устроил также гостиницу, баню, исправил и расширил скотные дворы и произвел многие другие необходимые постройки, о которых сказано будет ниже.

Исправляя и устраивая необходимое для удобства братии, игумен Феодосий обратил особенное внимание на благолепие храма Господня: им возобновлен был после бывшего в 1842 году пожара в каменной церкви во имя св. праведного Артемия главный иконостас. В двух же теплых приделах той церкви сделаны в 1866 и 1867 гг. два новые иконостаса со вновь написанными иконами. В это же время и теми же иконописцами расписаны в главном холодном храме стены живописью, приличною благолепно храма. Во всей этой церкви сделаны новые рамы, двери, настланы новые полы и св. престолы в приделах утверждены на каменных основаниях. Одним словом, вся внутренность храма исправлена, хотя и не богато, но весьма прилично. Тогда же и при сем же игумене Феодосии возобновлена и почти вся вновь переделана, на фундаменте из дикого камня, та самая часовня, в которой находились после пожара прежних церквей, бывшего в 1639 году, нетленные останки угодника Божия Артемия в течение 10 лет – до 1649 г. Часовня эта вся перекрыта, обшита тесом, окрашена и исправлена как снаружи, так и внутри и в ней поставлен небольшой двухсоставный иконостас; спустя некоторое время она обращена в церковь.

Главный иконостас в древнем каменном храме Св. Праведного Артемия, возобновленный после пожара, бывшего в 1842 году

По возраставшему с каждым годом числу братии, жить в старых корпусах не было никакой возможности; к этому же еще присоединилось неимение приличной монастырской трапезы.

Таковая ощутительная необходимость побудила игумена Феодосия с братией заложить в 1867 г. новый большой двухэтажный, на каменном фундаменте, деревянный корпус для трапезы и келии с церковью во имя Пресвятой Богородицы Казанской. Корпус этот усердием благотворителей был выстроен и покрыт железом; внутренность его отделана, и церковь в 1868 году освящена епископом Архангельским Нафанаилом.

В конце 1867 года, по благословению того же епископа Архангельского Нафанаила, на том самом месте, где преставился праведный отрок Артемий, заложена вместо прежней ветхой, новая в двух верстах от монастыря, в деревне Ежемени, деревянная часовня, с целью обратить ее впоследствии времени в храм Божий, ибо она имела вид и размер небольшой церкви с алтарем, трапезою и колокольней, так что весьма удобно могла быть обращена в церковь. По воле Божией это случилось вскоре: явились средства в обители и часовня была обращена в храм Божий. Совершенное здесь на Божественной Литургии первое бескровное жертвоприношение Господу и было вместе с тем и первою жертвою Богу, принесенную в честь угодника Его, праведного Артемия на месте его кончины.

Вообще о. игумен Феодосий был любитель построек и должно отдать справедливость: он был выдающимся строителем; за время своего настоятельства он произвел много капитальных построек.

Одним из наиболее выдающихся сооружений его времени является построение ограды с башнями и в связи с ними величественной и очень красивой колокольни. Все эти работы были произведены разными подрядчиками и, будучи начаты в 1869 году, совершенно были закончены только в сентябре 1879 года. Материалы на эти постройки были употреблены все монастырские; одного кирпича пошло на них миллион двести тысяч. Общая стоимость постройки определяется в 40.000 р. В 1876 году в колокольне устроен был храм в честь Иверской Божией Матери, который и освящен был в следующем году.

Каменная колокольня с храмом с честь Иверской Божьей Матери

Сознавая необходимость постройки прочных и просторных помещений для монастырских служб, как-то: для просфорни, хлебной, квасной, рухлядной и проч., о. игумен Феодосий начал в 1878 году постройку внутри обители двухэтажного каменного корпуса, который был окончен и отделан в августе 1881 года; стоимость этого корпуса определяется в 10.000 р.

Желая облегчить непосильный для братии труд доставки воды с реки для трапезы, бани и прачечной, о. игумен Феодосий летом 1879 года соорудил к ним водопровод из болотистой местности, отстоящей от обители на 600 сажен, причем устроил и приспособления для резервуаров воды, колодцы с часовнями как в ограде монастыря, так и вне ограды. Стоимость водопровода определяется в 300 р.

При игумене Феодосии были совершены и другие более мелкие, необходимые для хозяйства и общежития постройки: построены сарай для леса, избы на местах покосов, парники и кузница. Для большего удобства ведения монастырского хозяйства и во избежание нередко бывших столкновений и недоразумений между обителью и причтом Веркольского села, по ходатайству игумена Феодосия перед Епархиальным начальством, Веркольский приход с причтом его, находившийся при монастыре, был в 1869 году перенесен за реку Пинегу в самое село, где на средства обители, под непосредственным наблюдением игумена Феодосия, была построена новая деревянная церковь во имя святителя Николая. В том же году две деревянные церкви, стоящие возле ограды монастыря, одна во имя св. великомученика Георгия и другая св. Николая поступили за долг прихода обители в полную собственность монастыря. Впоследствии, а именно в 1883 году, обе эти церкви за ветхостью были разобраны до основания и на месте их сооружены монастырем вновь две церкви, причем бывшая св. великомученика Георгия названа именем Илии, другая же по-прежнему носила имя св. Николая; и только спустя некоторое время это название было изменено ввиду того, что в обители имеется придел во имя св. Николая, она стала называться Георгиевскою, в честь святого великомученика Георгия. Вместе с переводом прихода и причта в Веркольское село, произошел и обмен земли, принадлежавшей причту около монастыря, на соответственное количество земли монастырской, находившейся за рекой Пинегой.

Так постепенно, неусыпными трудами и заботами неутомимого о. игумена Феодосия восстанавливалась как с внешней материальной, так и с внутренней духовно-нравственной стороны, клонившаяся к упадку и едва было не упраздненная обитель Веркольская; о. игумена Феодосия должно по справедливости назвать восстановителем ее. Высшее Епархиальное Начальство достойно оценяло его труды и постепенно награждало его разными знаками внимания к его деятельности: так, в 1869 г. игумен Феодосий награжден был наперсным крестом, от Св. Синода выдаваемым; 1 апреля 1872 г. – пожалован орденом св. Анны третьей степени, а в 1879 г. – таковым же орденом второй степени; 21 ноября 1882 г. он был возведен в сан архимандрита, причем преосвященный Архангельский Серапион в знак особенного уважения к о. Феодосию подарил ему свою митру.

Таким образом, Феодосий был из Веркольских настоятелей первым архимандритом. Недолго, однако, всего только два с половиной года, послужил о. архимандрит Феодосий обители в новом сане: неустанные труды и заботы рановременно сокрушили его телесные силы и расстроили здоровье: в ночь с 21 на 22 апреля 1885 г., на 56 году своей многотрудной жизни, он отошел ко Господу, напутствуемый таинствами исповеди, елеосвящения и причащения св. Христовых таин.

Братия обители со многими воздыханиями и слезами проводила в вечные обители своего горячо любимого пастыря, погребши его честное тело вблизи алтаря с южной стороны каменного храма св. праведного Артемия.

После о. архимандрита Феодосия более года сиротела обитель, оставаясь без настоятеля, управляемая казначеем обители иеромонахом Евстафим; это был человек весьма болезненный, страдавший кровоизлиянием горла, от которого и умер. Вскоре после его кончины, в августе 1886 г. был назначен настоятелем обители Веркольской архимандрит Ювеналий, бывший до того времени настоятелем Крестного монастыря; его управление было также непродолжительно: менее двух лет. Из событий его времени достойны особенного внимания следующие: поднятие большого колокола весом в 258 пудов 13 фунтов на каменную колокольню, бывшее в 1886 году, и в следующем году двух еще колоколов весом один в 127 пудов и другой в 31 пуд; в том же году поставлены на соборной колокольне башенные часы; к этому же году относится торжество переложения мощей праведного Артемия из деревянной в серебряную раку.

Рака с мощами Св. Праведного Артемия

В 1888 г. Синодальным указом архимандрит Ювеналий был перемещен в Михаило-Архангельский монастырь, а настоятелем Веркольскаго монастыря был назначен настоятель Красногорского монастыря, игумен Виталий. Он управлял обителью двенадцать лет (с 13 апреля 1888 г. – по 20 мая 1900 г.) Будучи большим любителем построек, он украсил обитель новыми зданиями внутри ее и произвел много хозяйственных построек за оградой монастыря. Как домовитый хозяин, игумен Виталий любил строить прочные и обширные помещения со всеми удобствами к ним и приспособлениями. Заботясь о красоте зданий, он прилагал старания и к тому, чтобы возможным благолепием и торжественностью обставлять и церковное богослужение.

Так, в 1888 году, в первый же год вступления его в управление обителью, по его ходатайству, с разрешения Синода, было установлено совершать ежегодно в день памяти св. праведного Артемия обнесение мощей его вокруг ограды с крестным ходом из церквей ближайших приходов: Лавельского, Сурского, Шардоминского и Веркольского.

О. Архимандрит Виталий, бывший настоятель Веркольского монастыря

Из капитальных сооружений времени правления игумена Виталия примечательны: двухэтажный каменный корпус и особенно собор, также двухэтажный каменный. Постройка корпуса начата им в 1889 г. и окончена в 1891 г.; он воздвигнут был на месте деревянного корпуса, перенесенного за ограду и обращенного в гостиницу для принятия высоких гостей; верхний этаж его предназначен для помещения настоятеля, а нижний – для канцелярии монастырской и для братских келий. Сооружение собора началось в 1891 г. непосредственно вслед за окончанием постройки корпуса; по своей богатой архитектуре и величию, храм этот служит первым украшением монастыря. С наружной стороны он украшен по местам иконами, писанными на полотне; кругом всего храма расположена висячая галерея для крестных ходов, обнесенная решеткой. Внутри храма золоченые иконостасы, в которых иконы писаны известным художником Софоновым в строго византийском стиле; посреди великолепной московской работы паникадила. В нижнем соборе впереди алтаря помещается ризница, отделяющаяся от алтаря стеклянными дверями. Общая стоимость всего двухэтажного собора определяется в 100.000 р. Грандиозная постройка храма была окончена в 1897 г.; в том же году он был освящен торжественно при необыкновенно большом стечении народа: 14 июня верхний храм в честь Успения Божьей Матери освящал о. архимандрит Виталий в сослужении приснопамятного Кронштадтского протоиерея о. Иоанна Ильича Сергеева, иеромонахов монастыря и приезжих сельских священников, а на другой день нижний храм в честь Рождества Христова освящал о. Иоанн в сослужении с прочим духовенством, произнесший исполненные высокого религиозного воодушевления назидательные слова по поводу освящения обоих храмов. Хорошо зная обитель еще с юных лет, когда ему часто приходилось проезжать ее каждый раз при отправлении из дома в Архангельское Духовное Училище, и до самой кончины ежегодно посещая ее в течение всего времени пастырства своего в Кронштадте, о. Иоанн, в одном из этих слов, в живых красках изобразил слушателям, как Веркольская обитель, дивным промыслом Божьим, постепенно из убогой и бедной, клонившейся к совершенному упадку, сделалась украшением Северного края, величественной и славной, особенно благолепием ее храмов, благодаря неусыпным заботам строителей их – архимандритов Феодосия и Виталия. Нужно заметить, что о. Иоанн Сергеев сам немало способствовал украшению обители, ежегодно жертвуя на это крупные суммы денег; весьма часто он посылал в дар обители разную церковную утварь, а в 1892 г. на его средства в старом соборе над мощами праведного Артемия устроен был деревянный вызолоченный балдахин и новый катафалк.

Двухэтажный каменный корпус с настоятельскими и братскими келиями

Двухэтажный каменный собор

Иконостас верхнего храма в соборе в честь Успения Божьей Матери

Вообще о. игумен Виталий умел привлекать усердных жертвователей и располагать их сердца к обители, что дало ему возможность увеличить число братства в обители, а вместе с тем обновить и поправить обветшавшие уже хозяйственные монастырские строения; его заботами были устроены новый скотный двор, новое гумно, рыбный амбар и произведены многие другие необходимые в обиходе общежития постройки и поправки. В 1890 г. Веркольский монастырь, как выдающейся среди монастырей Архангельской епархии и имеющей возможность по средствам своим всегда содержать достаточно большое число братии, был указом Синода обращен в первоклассный общежительный монастырь, а в следующем 1901 г. и настоятель его игумен Виталий за свою полезную деятельность возведен в сан архимандрита. В новом сане столь же неутомимо продолжал он трудиться и приносить все свои силы в жертву на дело устроения и украшения св. обители. Трудясь на пользу монастыря, он не забывал и родной для обители скит, основанный архимандритом Феодосием, и много положил забот об окончательном его устройстве, и особенно об украшении в нем храма во имя св. Николая: в храме заботами архимандрита Виталия на средства неизвестного благотворителя устроен иконостас из красного дерева, а также приобретены: серебряновызолоченные крест и евангелие, трисвечник и хоругви; повешен также 24-х пудовый колокол и водружены на церкви зеркальные в оправе кресты; им же устроены для живущей там братии несколько корпусов и разные хозяйственные помещения. Основал было о. архимандрит Виталий новый второй скит на Югорском Шаре, для устройства которого сам дважды ездил туда, однако, пришлось скоро ему это дело оставить, так как условия жизни там для посылаемой туда братии в разное время оказались неблагоприятными: почти все они умирали от цинги.

Заботясь об устройстве для любителей безмолвия жилищ в местах, совершенно отдаленных от развлечений и мирских селений, о. Архимандрит и сам неудержимо стремился к уединению, желая после подъятых им великих трудов и многомятежных забот успокоиться, и в тиши безмолвия посвятить остаток дней жизни заботе о «едином на потребу»; хотел было он с этою целью поселиться в ските монастырском при озере, но чувствуя, что здесь, где все напоминало ему о прошлой его кипучей деятельности, где могли всегда посещать и благодарные ему за труды для обители братия монастырские, и многие благотворившие во время его управления обители из мирян, он никогда не найдет себе истинного покоя, о. архимандрит Виталий решил, наконец, совершенно оставить пределы не только Архангельской губернии, но и самой России, и избрал себе местом уединения и покоя св. Афонскую гору, куда, исходатайствовав себе прежде у высшего начальства увольнение от должности настоятеля монастыря, и отбыл в 1900 году.

Там, под сенью и покровом Царицы Небесной, устроив себе на средства благотворителей келью и небольшую при ней церковь, он живет, подвизаясь подвигом добрым до сего времени.

После продолжительного и весьма плодотворного для обители настоятельства архимандрита Виталия наступил в обители период кратковременного правления в ней настоятелей, в течение которого не было в обители особенно выдающихся событий, сильных изменить прежнее течение ее жизни с внешней материальной или во внутренней духовной ее жизни, особенно в благоприятном смысле. Первым из настоятелей этого времени был преемник архимандрита Виталия наместник монастыря Веркольского иеромонах Иларион, вступивший в управление обителью 26 мая 1900 г., правивший ею менее полутора лет и за малоспособностью уволенный в скит на покой 28 декабря 1901 года.

По удалении от дел правления иеромонаха Илариона, в течение полугода обитель оставалась без настоятеля и делами ее управляли наместник монастыря иеромонах Иоанникий совместно с казначеем иеромонахом Паисием и благочинным иеромонахом Никифором, до назначения настоятелем 12 июня 1902 г. иеромонаха Соловецкого монастыря Филадельфа с возведением его в сан игумена. Игумен Филадельф был весьма трудолюбивый и, как хороший хозяин, мог бы быть очень полезным для Веркольской обители настоятелем, но, к сожалению, по неизвестной причине, 28 сентября, почти через два месяца по вступлении своем в должность, он был перемещен настоятелем в Сийский монастырь, а настоятелем Веркольского монастыря назначен наместник монастыря иеромонах Иоанникий также с возведением в сан игумена. Непродолжительно было управление монастырем и игумена Иоанникия: он управлял менее полутора лет: с 17-го октября 1902 г. по 3 марта 1904 г., когда уволен был от должности по расстроенному здоровью в братство монастыря, а вместо его назначен был временно управлять обителью бывший настоятель Сийского монастыря архимандрит Антоний. Из событий сего времени замечательны закладка и начало постройки нового трапезного с церковью каменного трехэтажного корпуса. Постройка эта вызвана теснотою и маловместимостью трапезного помещения, в котором в праздничные дни, когда вся братия сходилась вместе (в будни часть братии, находившаяся на работах, обедала в особенной трапезе за оградой) в общую трапезу, многим приходилось ожидать второй трапезы, за недостатком помещения за первой. Постройку здания монастырь поручил подрядчику Башлыкову, строившему почти одновременно с этим новое здание Духовной Семинарии в г. Архангельске. Начатая в мае 1907 г. постройка трапезного корпуса была окончена совершенно в августе 1909 г. О. архимандриту Антонию не суждено было дожить до окончания этой постройки; при нем был возведен фундамент и сделаны основные работы вчерне: возведены стены, проделаны отверстия в них окон и дверей и сделаны еще некоторые другие первоначальные работы; начавшаяся еще за долго до кончины его предсмертная болезнь давала ему ясно чувствовать, что не придется ему вкушать от благих плодов начатого им дела грандиозной постройки корпуса; в декабре 1907 г. его уже не стало: он скончался в г. Архангельске, куда выехал временно из обители, и погребен там на кладбище Михаило-Архангельского монастыря. Заместителем архимандрита Антония по управлению Веркольским монастырем определением св. Синода был назначен Инспектор Архангельской Духовной Семинарии, кандидат Богословия иеромонах Варсанофий, с возведением в сан архимандрита. Новый настоятель прибыл в Веркольский монастырь 20 января 1908 г., в воскресенье, и был торжественно встречен братией монастыря во св. вратах, по обычаю, с крестным ходом и при звоне колоколов. Эта радостная встреча братии с новым настоятелем в воскресный день, казалось, служила как бы предзнаменованием новых духовно-жизненных наступающих отношений между настоятелем и братией...

Настоятель Веркольского монастыря Епископ Кемский Варсанофий

Много забот выпало на долю архимандрита Варсанофия: период кратковременного правления настоятелей, а также времени междунастоятельства оставил по себе глубокий след: частая смена и неудачное назначение новых настоятелей имели неблагоприятное влияние не только на духовно-нравственное состояние братства, но и на материальное благосостояние монастыря. Ко времени его вступления в управление обителью совершенно истощились огромные запасы хозяйственных материалов и припасов, сделанные домовитым хозяином архимандритом Виталием, так как последующие за ним настоятели жили почти исключительно этими запасами, мало или вовсе не заботясь об обеспечении обители с этой стороны; многие постройки и различные в них предметы, требующие почти ежегодного исправления, за это время также почти не подвергались ремонту и приходили к разрушению.

Затруднительное положение нового настоятеля увеличивало особенно еще то обстоятельство, что на руках у него находилась начатая его предшественником постройка нового трапезного с церковью трехэтажного корпуса, требующая для совершения ее весьма много денежных средств. Где их найти? Ежегодные денежные поступления от благотворителей обители стали значительно уменьшаться за последние годы, что объяснялось обеднением общим всех классов народа, после бедственных для России 1905 – 1907 революционных годов; на предстоящие огромные расходы для обители далеко не было достаточно этих поступлений от боголюбивых и усердных ее жертвователей; пришлось обратиться к другому единственно оставшемуся вспомогательному источнику – к монастырскому капиталу, составившемуся также из вкладов благотворителей и положенному на обеспечение существования обители, и из него взять значительную часть, для покрытия необходимых чрезвычайных расходов в той надежде, что когда-либо пекущийся о всех Господь предстательством св. праведного Артемия пошлет его обители особенно усердных жертвователей, помощью которых снова пополнится монастырский капитал – этот важнейший источник существования обители. Взятые из капитала суммы помогли выйти обители из затруднительного положения: на эти средства была доведена до конца постройка нового трапезного с церковью корпуса и отделаны все внутренние в нем помещения, произведен ремонт снаружи и внутри многих других здании монастыря и приобретены разные предметы и вещи, необходимые в домашнем обиходе.

Новый трапезный с церковью каменный трехэтажный корпус

Художественно украшенное колонками и другими рельефами на большом расстоянии планомерно раскинутое здание нового трапезного с церковью корпуса дало обители несколько законченный вид и придало ей еще более прежнего благолепный вид. Устроенные при корпусе просторные келии дали возможность стесненной и скученной до того времени братии разместиться свободно по кельям, что особенно было приятно для тех из братии, которые дорого ценили уединение, дающее возможность удобнее внимать себе и заниматься духовными подвигами. Однако, этим благим даром не долго суждено было наслаждаться братии. 23 мая 1910 г. от неизвестной причины в обители произошел пожар, который уничтожил до основания старый трапезный деревянный корпус с 18 кельями и всем находящимся в них монастырским имуществом. Оставшиеся без крова 24 человека из братии были размещены в каменные корпуса, отчего жившей в них братии снова пришлось мириться с теснотой и сопряженными с ней неудобствами. С покорностью волей Божией приняли настоятель и братия это посланное им испытание, и даже благодарили Господа за то, что Он, Милосердый, дал им крепость духа мужественно его встретить и перенести. Опасность от пожара, возникшего в ночное время, была весьма велика и грозила истреблением и опустошением всей обители, так как горевшее здание соприкасалось близко с остальными зданиями обители и по временам сильно грозило их целости, но общим единодушием и усилиями братии, и как бы свыше посланным случайным с разных сторон народом, все они были сохранены.

После испытаний и скорбей Господь часто посылает людям утешение и радость. Так было и на этот раз в отношении к братии обители св. праведного Артемия; посетив ее пожаром, Господь вскоре и обрадовал ее Своею милостью, возвысив ее настоятеля и возвеличив через то и самую обитель.

Местный епархиальный епископ Преосвещенный Михей, замечая, что Веркольская обитель под руководством настоятеля своего украшается не только с внешней стороны, но и с внутренней духовной, и что братия обители проявляет благонравие и благопристойность в поведении, неутомимую ревность и внимательность к посещаемым службам церковным, а также смирение и полную покорность при прохождении различных, даже весьма трудных послушаний, очень пожелал сделать настоятеля Веркольского монастыря своим прямым и ближайшим помощником по управление Архангельской епархии, не отнимая вместе с тем его и от руководимого им братства обители праведного Артемия. Господь, видимо, споспешествовал его желанию. 3 июля того же 1910 года, по высочайшему повелению и определению Св. Синода, архимандрит Варсанофий был назначен епископом Кемским, викарием Архангельской епархии с оставлением его на должности настоятеля Веркольского монастыря, который назначался его главным местоприбыванием. 25 и 26 августа архиепископом Финляндским Сергием, епископами Архангельским Михеем и Олонецким Никанором были совершены в г. Архангельске наречение и хиротония архимандрита Варсанофия во епископа Кемского, что составило величайшее торжество не только для Архангельска, но и для всей Архангельской епархии; особенно же ликовала братия обители св. праведного Артемия, когда встречала в первый раз грядущего к ней настоятеля-святителя, настоящее высокое положение которого, как казалось, еще теснее сближало его с ними, предоставляя ему полномочие лично решать все важнейшие дела, касающиеся благоустроения обители и общей духовной пользы братии.

Правда настоятелю, по званию епископа Кемского, предстояло отлучаться в Кемский уезд, как для посещения своей паствы, так особенно для устройства и упорядочения дела миссии среди Кемских корел, но это посещение определяется сроком не более 2 – 3 месяцев, большую же часть времени ему предоставлено проводить среди родного ему братства в Веркольском монастыре, с какою целью и дан ему в особое управление Пинежский уезд с его приходами, которого монастырь является центральным пунктом и весьма удобной резиденцией.

Заботясь всеми мерами о благоустройстве монастыря, епископ-настоятель приложил все старание к тому, чтобы множество новых дел по управлению приходами, и особенно отлучки его из обители, не приносили ущерба благосостоянию обители; с этой целью он учредил при себе особую коллегию из достойных священно -иноков, засвидетельствованных братством, которая стала называется «собором учрежденным». Собор этот состоит из пяти членов: первый – ближайший помощник настоятеля по всем частям управления, называется наместником, второй – духовник, третий – ризничий, четвертый – благочинный и пятый казначей. Все эти лица, ведая каждый специально и особо данное ему дело, в то же время собираются ежемесячно в определенные сроки для обсуждения общих монастырских дел или экстренных по предложению настоятеля. Это, с одной стороны, дает возможность постоянно сохранять нормальное течение жизни в обители и, с другой, – поддерживать живое отношение настоятеля с братией, даже во время его отлучек, когда собор является точным исполнителем и продолжателем его дела.

Оканчивая обзор истории Веркольского монастыря, которой мы до сих пор касались почти исключительно с внешней материальной стороны, прежде чем перейти к описанию внутреннего, чисто духовного и нравственного состояния его братства, считаем нужным сказать несколько слов о дорогих для обители памятниках драгоценных святынь и вещей церковных, которые в различные времена были пожертвованы частью Царскими Особами, частью различными частными благотворителями, и теперь составляют важнейшее достояние обители. Что касается таких пожертвований от Высочайших Особ, то надо сказать, что, к сожалению, из памятников XVII в. остались только три колокола, пожертвованных Государем Алексеем Михайловичем, остальное все погибло во время пожаров, бывших в разное время в обители.

Императором Александром II пожертвован колокол весом 5 пудов 29 фунтов, слитый из разных металлических печальных украшений и убранств, бывших при погребении блаженной памяти Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича. Затем пожертвовано Великою Княгиней Александрою Петровною серебряный напрестольный крест, два св. Евангелия в серебряных окладах и три иконы хорошего письма. Любители и благотворители св. храмов Божиих, смотря на милостивое внимание Высочайших Особ к беднейшей пустыни, и сами мало-помалу стали украшать обитель разными церковными вещами и помогать деньгами, так что в настоящее время священнослужители без нужды могут священнодействовать и каждодневно приносить Господу Богу бескровную жертву за благотворителей своих и всех православных христиан, здесь живущих и в вечность отшедших.

Из сделанных разными лицами пожертвований, обитель имеет у себя следующую замечательную и особенно драгоценную божественную святыню – это три серебряных креста с частицами св. мощей великих угодников Божиих, которые не только утешают обитель в ее скорбях, но своею цельбоносною силою подают многим для души и тела чудесные исцеления. Обитель до крайности радуется и светло красуется, что имеет у себя частицы св. мощей таких угодников и таких покровителей и чудотворцев, которые и в настоящее время творят не мало чудес не только в России, но и в других странах, а именно: вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, Митрофана Цареградского и Иоанна Милостивого, патриарха Александрийского, первомученика и архидиакона Стефана и Апостола Андрея Первозванного, великомученика Пантелеймона, великомученицы Екатерины, мученицы Татианы и преподобной матери Ксении; священномучеников – Ефрема, Антипы, Василия и Харлампия; преподобных Печерских – Исаакия, Иоанна и Николы и многих других. Все это составляет такое драгоценное достояние обители, которого до настоящего времени она никогда у себя и не видела. Обитель питает несказанную благодарность жертвователям такой неоцененной святыни и великое воссылает Господу Богу славословие.

Принимая всякое благотворение, как приношение, делаемое Самому Господу от веры и усердия, обитель признательно хранит имена всех своих благотворителей и возносит о них усердные к Богу молитвы, что составляет непременный долг для обители.

Все добродетели рождаются в нас временем и терпением и совершаются мало-помалу (Слово Иоан. Лест. 7:20); так и нравственное состояние братии Веркольской обители может достигнуть надлежащего совершенства только со временем, постепенно и мало-помалу. В настоящее же время оно все еще пока приводится только в порядок и улучшение, все еще стремится выйти на путь большего совершенства и старается помощью Божию достигнуть внутренней зрелости. Хотя оно и теперь находится, можно сказать, в довольно удовлетворительном состоянии, но как благоговейному стремлению души нет пределов, и человек с каждым днем должен возрастать в духовном совершенстве все более и более, всецело покорив высшему духовному закону все свои греховные наклонности и страсти, и непрестанно стремясь от дольного к горнему, то и распространяться здесь много о столь высоком качестве души человека едва ли будет возможным и даже уместным, ибо, по учению св. Димитрия Ростовского, никто же достоин похваляем и прославляем во всем быти имать, точию един Бог, вся сотворивший, им же вся быша (Алф. дух. изд. 7, стр. 48 ).

И притом похвалою, как говорит Иоанн Лествичник, исчезает богатство добродетели, которую часто и сам Господь скрывает от очей наших (Слово 22:10). Впрочем, краткий очерк жизни монастырской покажет любопытному вниманию читателя некоторую суть дела.

Отличительный характер жизни монастырской есть общежитие.

Уставом общежития определяются для всего братства общие труды, общая молитва, общая трапеза и одинаковая для всех одежда, где даже самая душа должна быть, так сказать, у всех обща. Устав этот всеми опытными в духовной жизни мужами признается настолько благотворным, что общежитие, как говорит Иоанн Лествичник, есть земное небо (Слово 4:17). Общежитие, по слову того же Иоанна Лествичника, устроение по Богу, есть белильня духовная, стирающая всякую скверность, и грубость, и все безобразие души (Слово 26:170). Настоятель сей пустыни, блаженной памяти о. Феодосий, по примеру предшественника своего Ионы, а также по мудрому руководству бывшего преосвященнейшего Нафанаила и по совету опытных в духовной жизни старцев, усердно трудился над этим св. делом и с 1865 г. постепенно вводил у себя древние правила общежития, который соблюдаются по уставу Коневской обители, особенно же в церковном служении и пении, и по примеру других общежительных монастырей введено богослужение с канонархом, с умилительными, трогающими душу напевами.

Со введением основных правил общежития и с умножением братии, обращено большое внимание на весь порядок и все правила жизни иноческой, преимущественно же на церковное чиноположение, которое соблюдается со всею точностью по церковному уставу и особенным вниманием; но чтобы более усилить дух благоговения, постановлено: читать вразумительно, не спешно и громогласно; входить в храм в полном монашеском одеянии и делать при входе и выходе по три земных поклона, исключая праздников; являться всем вообще к началу полунощницы и стоять до конца службы. Впрочем, некоторым занимающимся послушанием, требующем ежедневного продолжения и ранних часов, дозволяется после кафизмы и поучения отправляться к делу, положив предварительно пред ракою св. Артемия три поклона и облобызав его св. изображение, каждому вменено в строгую обязанность стоять в храме чинно, не обращать своего взора в стороны, не беседовать даже шепотом, быть каждому на определенном ему месте и с благоговением внимать совершаемому богослужению, помня всегда, что церковь есть видимый дом невидимого Божества, где невидимо присутствует Сам Господь с ликом святых своих Ангелов. В случае же надобности, входить в св. алтарь с особенным благоговением и там, поклонясь троекратно перед св. престолом до земли, чествуя сим Самого Спасителя, в Пречистых Тайнах присущего, исполнять свое дело с молчанием и великим смирением; также мимо ходя царских врат, остановясь перед ними, поклониться до пояса. За всякое упущение, и даже за малое нарушение внимательности, виновные подвергаются выговору настоятеля или старцев, а нередко даже и поклонам. Во время же совершения божественной литургии стоять в храме с особенно глубоким вниманием и полным благоговением, помня, что на земле нет ничего другого столь важного и святого, которое бы требовало большего внимания и приуготовления, как предстояние и слушание божественной литургии, где изображается все смотрение спасительного Христова в мир пришествия и где самые силы небесные служат с великим страхом и трепетом. «Стани с трепетом,– говорит Симеон новый Богослов, – яко Сына Божия видя закаляема за тя».

Все вообще дневное богослужение обители состоит из утрени, или всенощной перед праздником, литургии, вечерни, канонов с акафистами и правила, совершаемого после ужина и заключающегося в чтении молитв на сон грядущим, помянника и в нескольких поклонах. Церковное богослужение продолжается обыкновенное количество часов, – не очень долго, но и не скоро, а именно: дневная утреня идет около 3-х часов, литургия 2 часа; вечерня, совершаемая всегда с каноном и акафистом или Спасителю, или Божией Матери, или кому-либо из угодников Божиих, продолжается тоже 2 часа. Воскресная утреня или всенощная, и литургия бывают длиннее и продолжаются около 4 часов, так как тут после утрени или всенощной сейчас же всегда служится молебен Казанской Божией Матери с акафистом, а за литургией бывает большая проскомидия, где поминаются имена всех благодетелей обители – живых и умерших. В двунадесятые же праздники утреня или всенощная продолжаются около 5 часов, а в храмовые праздники служба бывает и еще продолжительнее. Но за всем тем внятное чтение, трогательное пение и все вообще церковное благочиние, особенно в великие дни праздника, заставляют иногда иноков забывать, при благодати и помощи Божией, всякую усталость и возбуждают в душе их особенное благоговение, так что праздничное богослужение многих иногда трогает до глубины сердца и даже почти до слез. Акафист и каноны отправляются каждодневно в течение всей недели и служатся, как выше сказано, всегда после вечерни, исключая четверга и субботы, в которые после утрени служится – в четверток молебен с акафистом угоднику Божию Николаю, а в субботу акафист и молебен Божией Матери и св. праведному Артемию. Кроме того, еще в понедельник, среду и пятницу вечером отправляются большие панихиды о упокоении всех скончавшихся благодетелей. К числу означенных богослужений присовокуплено еще непрестанное чтение псалтыри, учрежденное по обряду древней греческой обители неусыпающих, в ознаменование благодарности жертвователям; чтение это постоянно продолжают отправлять, попеременно, монахи и послушники и тоже с большим усердием и отнюдь без ропота; на чтении поминаются имена христолюбцев, как живых, так и в вечность отшедших.

Обращено также должное внимание и на трапезный чин, который отправляется тоже довольно благоговейно. Приготовление пищи начинается так: исправляющий послушанием повара, после полунощницы и поучения подойдя к образу Божией Матери или раке праведного Артемия, под покровом коих состоит св. обитель, кланяется трижды и, взяв огня от возженной перед ними лампады в свой фонарик и затем опять трижды поклонившись, подходит со смирением к настоятелю, или служащему иеромонаху, принимает благословение и таковым огнем возжигает в печи приготовленные для варения пищи дрова. В 12 часов, когда трапезный дает через колокол повестку к обеденному столу, приходит туда служащей иеромонах и, надев на себя епитрахиль и поручи, окропляет св. водою предлежащее на столе и всякую пищу: собирается старшая братия в рясах, а младшая в черных подрясниках (в иных одеждах ходить воспрещается) и, безмолвно сидя по местам, ожидают настоятеля, по прибытии коего, встав, кланяются ему, настоятель ударяет в колокольчик и братия с откровенными главами поет: Отче наш, слава и ныне. Господи помилуй трижды, благослови! Настоятель, благословив пищу, ударяет вновь в колокольчик, чтец на кафедре, к лицу настоятеля обращенный, говорит заглавие чтения с испрошением благословения, и настоятель, благословив, паки ударяет в колокольчик, и чтец начинает самое чтение; тут водворяется мертвое молчание, и никто не осмеливается не только что-либо проговорить, ни даже взглянуть на лицо другого. При переменах пищи настоятель ударяет в колокольчик, чтец произносить молитву, трапезный в подряснике и фартуке, а за ним младшие представляют перемену. По окончании же обеда чтец, трижды поклонившись св. иконам, испрашивает благословение, трапезник собирает укруги в кошницу и читается: Благословен Бог милуяй и питаяй и проч., поется: Достойно есть, тропари храмовые и по окончательном возгласе расходятся чинно. Ужин бывает в 8 часов вечера в таковом же порядке и, встав по окончании трапезы, начинают вечернее правило: по возгласе от служащего чтутся трисвятое, тропари храмовые и дневные: Иже на всякое время, нескверная неблазная, и даждь нам, Владыко, молитвы на сон грядущий, в простые дни прилагается помянник, потом служащий с крестом в руках, при пении стихир: 1) Иже крестом ограждаеми; 2) Крест Твой Господи освятися; 3) Господи, оружие на диавола крест твой дал еси нам, обращается к братии для целования сего спасительного знамения; после этого, положив нисколько поклонов, расходятся все в молчании по своим кельям. С сей минуты, кроме крайности, прекращаются уже все беседы и свидания и каждый в своей кельи занимается правилом, данным от настоятеля, чтением духовных книг, богомыслием и поклонами.

Должностным же с их помощниками лицам внушается по окончании послушания своего, в вечер поступать так: по прочтении Достойно есть и проч., старший обращается к младшим со словами: благословите мя, братия, и простите мне грешному, елико согреших словом, делом, помышлением, в мимошедший день сей, и всеми моими чувствами; а те отвечают ему: Бог да простить и помилует; лобызаются в рамена, один говоря: «Христос посреди нас», а другой отвечая: «есть и будет», и затем расстаются для отдохновения, к которому окончательно расположившись, осеняют крестным знамением себя, окна, двери, койку и затем с Иисусовой молитвой предаются ночному сну.

Чтобы водворить во всем больший порядок и благочиние, и вполне соблюдать правила общежития, настоятель почти всегда присутствует сам как на церковной службе, так и на трапезе; исключая разве крайние нужды; бывает также и на монастырских послушаниях и неутомимо трудится вместе с братией в благоустройстве своей обители, которая общими трудами их зиждется, украшается и расширяется. Братия, подражая во всем примеру своего настоятеля, с полною готовностью проходит все назначенные ей по силам и способностям каждого послушания, и исполняет все беспрекословно. В течение целого дня все заняты многоразличными трудами: сами убирают в летнее время хлеб, сено, овощи, и все прочее, и большую часть своих нужд исполняют собственными своими руками, творя при всяком послушании тихую молитву: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного. Молитвою и благословением начинают все труды, молитвою все и заканчивают их. Совлекшись, по выражение св. Иоанна Лествичника, собственной своей воли, как срамной одежде, и предав себя вполне попечению своего учителя о Господе, никто из братии без благословения настоятеля не может ничего ни начать, ни сделать, ни даже выйти за монастырскую ограду: вся братия строго соблюдает повиновение, как на послушаниях и общих молитвах по уставу общежития, все творя по благословению, так и во всех делах, и являет по наставлению св. отцов везде порядок, молчание, тишину и взаимную любовь. А если когда кому-либо и случится, по немощи человеческой или по научению злобного духа, впасть в недуг ропота и негодования, то настоятель, заметив это, с отеческою снисходительностью старается вразумить искусившегося, и в предупреждение большего падения, старается подкреплять братию частым напоминанием о высоком достоинстве послушания и пагубных последствиях преслушания.

Ибо искреннее послушание благотворно не только для обители, но составляет большое приобретение души и для самих послушников.

Проходя, по мере своих сил и возможности, все монастырские послушания и питая искреннее уважение и любовь к своему настоятелю, как истинному и чадолюбивому отцу, братия и между собою стараются жить в мире и согласии, внимая увещанию св. апостола Павла, глаголющего: мир имейте со всеми и святыню, без нихже никтоже узрит Господа (Евр.12:14). Братия старается подражать этому мудролюбному учению и плодотворить его, насколько кому поможет Бог, трудясь все о Господе воедино и вспомоществуя друг другу во спасении. Несмотря на то, что в некоторых корпусах живут по нескольку братий, но безмолвие соблюдается строго, и в обращении друг с другом изъявляют уважение и искреннюю вежливость; незаметно между ними по милости Божией ни пререканий, ни укоризн, во всем проявляют уступчивость, союз и благожелательство; занимаются в келиях и выходят в коридор в келейной одежде и обуви; входят друг к другу редко и без нужды никогда; при входе в келию к брату принято в обыкновение, как и везде, творить молитву: Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас; житель отвечаешь: аминь; испросив таким образом у него благословение, приходящий отворяет дверь и, обратясь к св. иконам, трижды кланяется, потом, поклонившись взаимно друг другу, начинают объясняться; с таковыми же братскими поклонами и расстаются.

Все обители и даже все общества укоренялись и распространялись молитвою, любовно, советом и повиновением, так при помощи Божией старается укорениться и Веркольская обитель.

Чтобы вполне сохранить характер общежития, братия научается также отсекать от себя и всякую любостяжательность, противную основным правилам иночества. Разделяя общие труды и составляя одно о Господе общество, как бы одно тело, составленное из многих членов, все братья имеют одну общую трапезу и получают от обители все необходимое для себя, хотя скудное, грубое и простое, но все крепкое; каждому по приличию выдаются из братской рухольной одинаковая одежда, обувь и все прочее. Никто себе ничего не присваивает и не говорит, это мое, а это твое, и ни один брат не имеет права стяжавать для себя никакой собственности, ибо пристрастие и к малым, и ничтожным вещам может опять привязать сердце к миру. Инок, говорят любомудрые наставники, должен быть подобен распятому на кресте, который в предсмертных томлениях не желает уже ничего временного, не заботится о земном, а помышляет только о вечном. Так и монах, отрекшись от мира и дав обет добровольной нищеты и нестяжательности, не только не должен себе ничего земного приобретать, но и желать и заботиться о мирском. Как ангелы ничего земного не желают и живут в совершенной чистоте, так и иноки, по обету нестяжательности, ни о чем земном не должны заботиться, а помышлять только о Боге и об обогащении души своей.

На духовную нравственность братии посвящено все неусыпное внимание настоятеля, и зорко он следит за исполнением иноческих обетов послушания, девства и нестяжательности. Наблюдает, чтобы каждый брат, по мере сил и возможности, непременно посещал каждодневно церковное богослужение, преимущественно утром и вечером; в свободное же от послушания время читал священные книги и упражнялся бы с другими, кто может, в церковном пении. Ибо пение псалмов, как говорит блаженный Августин, души украшает, ангелы на помощь призывает, демоны прогоняет; отженет тьмы, содевает святыню, человеку грешному укрепление ума есть, заглаживает грехи, подобно милостыням святым. Прибавляет веру, надежду, любовь; яко солнце просвещает, яко вода очищает, яко огонь опаляет, яко елей умащает и проч. (См. учебную псалтирь). А для очищения совести и укрепления себя на пути спасения и для возбуждения себя к внимательному прохождению духовной жизни, должен каждый брат избрать себе руководителя, которому постоянно обязан поверять свои мысли и желания, от Бога ли они и полезны ли? Спасение есть во мнозе совете, говорить премудрый. Брат от брата, помогаем, яко град тверд и высок, укрепляется же якоже основанное царство (Притч.11:14,18:19). Обличая перед духовным своим путеводителем самые тонкие помышления, нарушающие чистоту совести, и раскрывая перед ним свою душу и сердце, просит совета и указания, как идти по тернистому пути спасения и избежать сетей вражьих, как неуклонно шествовать по спасительным стопам Христовым и терпеливо переносить скорби и напасти, ибо царствие Божие не утешениями достигается, а скорбями и скорбями многими. Многими скорби, говорит слово Божие, подобает нам внити в цapcmвие Божие (Деян.14:22) И вси же хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут (2Тим.3:12). Враг рода человеческого не только отводит идущих путем спасительным, останавливает, и как бы отвлекает их от этого пути, но и противопоставляет им разные гонения, и старается воспользоваться всяким случаем к тому, чтобы привести души в отчаяние и отлучить от Бога. Будучи искони злым, гордым и лукавым духом, он ищет погибели человека, предлагает ему зло под видом добра, как яд под видом меда, и яко лев рыкая ходит, ucкий кого-либо поглотити (1Петр.5:8). А потому для идущего спасительным путем монашеского жития – подражать ангельской жизни – требуется большая осторожность, большое внимание к себе и частый совет опытных руководителей. Если и великие подвижники благочестия не всегда оставались победителями в духовной брани с хитрыми врагами спасения, то устоит ли в этой брани неопытный и слабый воин Христов, не имея при себе опытного руководителя и помощника. Горе единому, говорит премудрый, егда падет, и не будет второго воздвигнути его (Еккл.4:10). Якоже град стенами раззорен, и не огражден, тако муж творяй, что без совета (Притч.25:28). Нет опаснее и ближе к погибели того человека, который не имеет для себя путеводителя на пути Божием. Кто может безопасно пройти дальний и незнакомый путь без проводника? Кто может сам собою, без учителя, научиться какому-нибудь искусству, или изучить какую-либо труднейшую науку? А христианская жизнь, тем более монашеская, труднее всех наук: тут необходимо нужен наставник и наставник опытный, и потому настоятель внимательно наблюдает за этим. Хотя все мы имеем одного наставника Христа Спасителя, един бо есть наставник ваш, Христос (Мф.23:10), и хотя Дух Святый способствует нам в немощех наших и Сам ходатайствует о нас, воздыхании неизглаголанными (Рим.8:26), но сей же Божественный Учитель благоволил устроить наше спасение посредством своих служителей и дал нам; овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова (Еф.4:11–12).

Чтобы более способствовать братии к преуспеванию в духовной жизни, и считая своею священною обязанностью облегчать тяжелое время монашеского жития, страшась притом крещения Господня, – крове от руки строжа взыщу (Иез.33:6), настоятель обители, вкупе с некоторыми опытными в духовной жизни старцами, и сам входит в жизнь каждого брата, руководит их к большему совершенству и, смотря по намерению, усердию и вере каждого, назидает, при благодати и помощи Божией, их ум и сердце; направляет, по наставлению св. отцов, жить и мыслить так, как они жили, имея перед глазами своими их светлый образ жизни и плоды, которых они удостоились от Бога за свое благочестие. Содевая таким образом спасение душ своей братии, настоятель и старцы постепенно стараются возводить их от внешнего к внутреннему, от плотского к духовному и от несовершенного к совершенному. Для всегдашнего же памятования своих иноческих обязанностей, составлено и вывешено в трапезе несколько правил, в которых общими чертами обрисована жизнь инока. Правила эти предлагаются любознательному вниманию читателя в подлиннике и начинаются так.

Каждому известно, что внимание и молитва необходимы для душевного спасения; а вниманию и молитве неудобно навыкнуть, не водворив около себя глубочайшей тишины и не держась келейного безмолвия, и потому, смиренно прошу принять следующие правила и употребить всевозможное тщание к исполнению их:

1) Друг к другу в келию без великой нужны не ходить, разговоров неполезных всемерно уклоняться: «тлят обычаи благи беседы злы», говорить св. апостол, и горький опыт, часто нами видимый, его слова подтверждает.

2) В коридорах для бесед не останавливаться, поминая учение Спасителево: «о всяком праздном слове воздадят человецы ответ в день судный»; кольми паче остерегаться смехотворца, насмешек, укоризн, обличений, споров, противоречий, неуступчивости и проч. От сих рождается шум, смущение, жалобы и враждебность, разрушающая любовь, внедряющая ожесточение души, иногда продолжительное.

3) Мирских людей в келии, с целью знакомства, суетных надежд и светского любопытства, никогда не принимать; от этого происходить душевредная рассеянность, мысленная пустота, тоска самая томительная и проч. Искусивыйся весть. В особенности и всемерно убегать женского пола.

4) Громко в келиях не разговаривать, не читать и не петь, кроме необходимой спевки, не говоря уже о крике, который при безмолвии монашеском не позволителен. Читать можно умом, а не голосом; голос потребен только для уха человеческого, а Бог требует ума и сердца, писано: «насаждей ухо не слышит ли?» и еще: «сыне даждь ми сердце твое». Но чтение, впрочем, не громкое, как полезное для обучения молодых, или при чтении молитвенного правила, везде позволительно. Быть и наедине всегда одетому, кроме ночных часов; в коридор в одной рубашке или куртке, кольни паче в келию соседа не входить. Вне келии, в самой обители, или вне ограды, кроме крайней нужды или послушания, не медлить.

5) Уединяясь в келии, читать душеполезные книги, как-то: Евангелие, Деяния и Послания Апостолов, Псалтирь, Ефрема и Исаака Сириных, Лествичника, Варсонофия, Максима и подобные им; а светского духа книги, как расслабляющие внимание инока и отводящие ум его от Бога, можно и совсем оставлять. Также весьма благопотребно приучаться к богомыслию и спасательной молитве сей: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного», которую прошу на всяком месте со страхом Божиим творить; только одна эта творимая умом молитва допускает видеть, что между нами Христос, по словам Евангелия: «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреди их» (Мф.18:20): она тесно соединяет душу нашу с Господом, отгоняет всякие помыслы, наполняет душу радостью и низводит на нее благодать; раскрывает нам пути ко спасению и дает ревность к подвигам. Если же кто не творит умной Иисусовой молитвы, сей непрестанно падает, отдаляет душу свою от Господа, и если не воодушевится страхом Божиим и сею молитвою, не восстанет к покаянию и сокрушению своего сердца перед Господом, то может лишиться Божия покрова. Прошу сию молитву творить тайно и узрите плод молитвы, – любовь к Богу, душевный мир, радость и проч., и творите молитву с радостным и веселым лицом, так как молитва, возносимая к Господу, есть радость, веселие и счастье души, с душою же должно радоваться и тело.

6) В трапезе, а преимущественно в церкви, отнюдь не разговаривать, а если что необходимо спросить, или сказать о службе, то шепотом и вкратце мысль свою передать; перед службою, или трапезою и после сих, тоже прошу говорить тихо, чтобы из других никто не слышал. Это низводит на самую душу тишину и утешение на сердце; скромность таковая живущих и приходящих в обитель располагает к вниманию, благоговению и умилению, вдыхает в мирских людей благочестие, и даже у самих врагов церкви может смягчить сердца, приводя их к покаянию и прославлению Самого Царя небесного. Братия! мы, исправляя себя, питая страхом Божиим сердце свое, этим других исправляем и прославляем имя Божие.

7) Советую всем братьям, от старших до последних, избрать для себя какого-либо по мыслям своим наместника, опытного в духовной жизни и сведущего в св. Писании, которому почаще поверять свои мысли и желания, и что он скажет, смиренно покоряться. Этим только, по наставлению. св. отец, может водвориться мир в душе; без совета же и руководителя, как св. отцы пишут (что известно всякому), никому спастись не можно.

8) Еще прошу и умоляю братия с уважением почитать друг друга, особенно старших летами и священнослужителей; по наставлению св. отец, почитать каждого брата как ангела Божия, по душе и сердцу (известным одному Богу), благоговеть к каждому брату, как к члену самого Христа и храму Св. Духа; почитая и любя всякого, как самого Христа, живущего в нем, по словам св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова: пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает (1Ин.4:16). А из жития препод. Досифея видно, кто оскорбит брата, оскорбит этим не его, но самого Христа: и любовь, и оскорбление брата Христос вменяет себе. Какия кто усмотрит наружные немощи в брате, да покроет их (т. е. напоминанием своих немощей сокроет их в своем сердце), зная, что враг-диавол, овладевая нашими чувствами, непрестанно внушает нам нерасположение к брату поползнувшемуся, чтобы отвлечь нас от любви к брату, а этим отвлечь от любви к самому Христу; все таковые немощи прошу принимать за тайные козни врага рода человеческого, который неусыпно воюет на вас, чтобы внушить ненависть к братии и чем-либо уничтожить их; но помните, братии, что, уничижая кого-либо, яко члена Христова, вы уничижаете тем самого Христа.

9) Наконец, прошу св. молитв ваших о мне, братии, и о всех немощных подобных мне, помня наставление св. апостола Иакова: аще кто в вас заблудит от пути истины и обратит кто (его своими молитвами, советами и образом жизни своей) да весть, яко обративый грешника от заблуждения пути его, спасет душу от смерти и покроет множество грехов (Иак.5:19–20).

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и общение Св. Духа со всеми вами, братия. Аминь (2Кор.13:13).

Дорого ценя вечное спасение, как свое, так и ближних своих, обитель с искреннею любовью и духовною радостью приемлет к себе всякого искренне желающего подвизаться для спасения своей души, по изречению самого Господа – грядущаго ко Мне не изжену вон. Поступивший в монастырь, новоначальный, по общепринятому везде обычаю, проходит послушание и не вдруг удостаивается ангельского образа – пострижение в монашество.

Хотя точное исполнение правил общежития, трудолюбивая и благочестивая жизнь, при беспрекословном послушании, сами собою располагают настоятеля удостоить желающего пострижения в рясу и камилавку, но за всем тем это делается с большою осмотрительностью, ибо пострижение есть то же самое, что и обручение. По строгому смыслу древних церковных постановлений, брат, однажды обручившись Христу, никогда не имеет права скинуть с себя такового обручального одеяния и возвратиться в мир: смотря на священную свою одежду, он должен стараться быть достойным и бракосочетанию с Женихом небесным, т. е. пострижения в полный ангельский образ; душа его во всякое время должна вопить к своему обручнику гласом св. дев мучениц: Тебе, Женише мой люблю, и Тебе ищущи страдальчествую. – Надевши черную рясу, он должен забыть всю светлость и веселие мирской жизни и стараться угождать единому Господу; непрестанно входить в чувство раскаяния и любви к Богу, сердечно жалея о прежних своих грехах, коими он оскорблял Искупителя своего, и гореть непрестанным желанием принять на себя одежду всегдашнего сетования и плача, т. е. пострижения в полное монашество.

Пострижение же в полный иноческий чин делается и еще осмотрительнее и после уже тщательного искуса – испытания. Ибо нарушение монашеских обетов, по словам св. отцов, весьма укоризненно, преступно и заслуживает строжайшего наказания.

Хотя кто, – говорит св. Василий Великий, – и положит так, что и оставит свой иноческий обет, может исправить свое житие, но не избегнет суда за то, что оставил Христа (Нравств. сочин. Вас. Вел., слово 1 о подвигах иноческих). Если воин царя земного за измену или побег подвергается строжайшему наказанию, то тем большему подлежит осуждению изменник Царю небесному. Св. Василий Великий и св. Златоуст, почитая обеты священным приношением, благоприятною Богу жертвою, нарушение их называют тяжким святотатством, обманом Бога и угрожают страхом казни, постигшей Ананию и Сапфиру за то, что, дав обет посвятить все свое имение Богу, утаили от цены за проданное село (Слово 1 Василия Велик, о подвижнических обетах и 12 бесед Злат. на Деян.).

Пострижете в монашество совершается обыкновенным порядком по уставу церкви; не всякому, конечно, приходится видеть этот высокий и священный обряд, а потому, чтобы иметь о нем благоговейному читателю хотя малое понятие, не лишним будет сказать несколько слов о чине сего обряда.

Когда наступит день пострижения, готовящийся брат пред началом литургии, приняв благословение игумена, слагает с себя обычные одежды на паперти церковной и стоит в преддверии в одной власянице или срачице без пояса и обуви и покрова, в знак своего отрешения от мира; по входе с Евангелием и пении антифонов, вся братия с возженными свечами исходит за ним в сретение и постригаемый брат к стоящему на амвоне аналою со св. Евангелием приходит в одной срачице, покрытый мантиями иноков, представляя тем собою евангельского блудного сына, который в голодной стране (всяких страстей), расточив данное ему от Отца небесного богатство, отдался в работу немилостивому господину (сатане) и, наконец, истаяв у него гладом, опять возвращается к своему Отцу – Господу Богу. В это время святая церковь от его лица умиленно поет следующие слова: Объятия Отча отверзи ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неиждеваемое взираяй щедрот Твоих Спасе, ныне обнищавшее мое да не презриши сердце, Тебе бо Господи умилением зову: согреших на небо и предо Тобою.² В дверях царских, как бы во вратах отеческого дома, встречает игумен трижды припадающего брата и творит ему краткое увещание: чтобы он отверз ушеса своего сердца, внемля гласу Господа, зовущего восприять свое легкое иго, и помнил бы, когда со страхом и радостию будет давать обеты, что сам Спаситель и его Матерь и все небесные Силы внимают словам его, которые отзовутся ему в последний день воскресения. Тогда вопрошает: «что пришел еси, братие, припадая к святому жертвеннику и святой дружине сей?» и вняв ответу: «желаю жития постнического, честный отче»; опять спрашивает: «желаеши ли сподобитися ангельского образа и вчинену быти лику монашествующих»? – «Ей, Богу, содействующу, честный отче», смиренно отвечает послушник; игумен же одобряет его благое намерение сими словами: «воинству добро дело и блаженно избрал еси: но аще и совершиши е, добрая бо дела трудом стяжаваются и болезнию исправляются». Но недовольствуясь произвольным пришествием нового подвижника и его первым сознанием, он еще испытывает подробно: «вольною ли мыслию приступает к Богу, а не от нужды и насилия? пребудет ли в монастыре и постничестве даже до последнего издыхания? сохранит ли себя в девстве и целомудрии и благоволении и в послушании к настоятелю и братии? и потерпит ли всякую скорбь и тесноту жития монашеского ради царствия небесного»? и на все сие слышит тот же смиренный ответ, исторгаемый сознанием своей немощи и упованием небесной силы: «Ей, Богу содействующу, честный отче».

После столь искреннего сознания, удаляющего уже всякую тень сомнения о доброй воле постригающегося, игумен подает ему благие советы, объясняя, в чем состоит житие иноческое: он полагает основанием его чистоту, смиренномудрие и совершенное самоотвержение; объявляет ему, что после своего пострижения он должен понести до самой смерти: имаши, – говорит он иовопостригаемому, – алкати и жаждати и нагствовати, досадитися же и укоритися, уничижитися и изгнатися и иными многими отяготитися скорбными, ими же сущий по Богу живот начертавается. Поучая новопостригаемого добродетельной жизни, игумен предостерегает его и об искушениях, какие воздвигнет на воина Христова враг человеческий: не имать бо, – говорить он словами церкви, – престати врагов, подлагая тебе память прежнего житья и ненависть к доброму жительству; увещевает его быть мужественным в борьбе со страстьми и предлагает ему в пример святых мучеников и самого, обнищавшего нас ради, Господа, и, наконец, еще однажды спрашивает: «обещается ли пребывать в сих обетах, даже до конца жизни, по благодати Христовой»? «Ей, Богу содействующу, снова отвечает подвижник; игумен же, воспоминая молитвенно благоутробие щедрого Бога, рекшего Израилю: «аще бы и жена забыла изчадие свое, аз не забуду тебе», укрепляет дух нового брата обетованием небесной силы в подвигах духовных, и утешением Святого Духа, и наследием святых Антония, Евфимия, Саввы и сущих с ними во Христе Иисусе. Он велит преклонить главу сперва ему, потом и всей братии и молит Господа, признавшего достойными себе служителями тех, кои оставили все житейское, и показавшего нам различные пути ко спасению, -оградить и сего раба своего, силою Св. Духа, принять его чистую жертву Богу и, с отъятием власов его, отъять и всякую похоть бессловесную, сподобив его легкого своего ига, и соблюдения святых заповедей, и сопричтения к лику избранных. Тогда, указывая ему на святое Евангелие, лежащее на аналое, как на самое присутствие Христово, напоминает, что по собственной воле хочет он обручения великого и ангельского образа; это подтверждает сам постригающийся и, по повелению настоятеля, трижды подает ему ножницы от святого Евангелия. Игумен же говорит: «се от руки Христовы премлеши я; виждь кому сочетаешися, к кому приступаеши и кого отрекаешися», и в третий раз, прияв из рук его ножницы, с благословением имени Божия, постригает власы ему, крестообразно, во имя Пресвятой Троицы.

При тихом пении всей братии: «Господи помилуй», начинается облачение нового инока в одежды его сана, рукой настоятеля, объясняющего постепенно их духовное значение, с призыванием имени Триединого Бога. «Брат наш, – говорит он, – облачается в хитон вольный нищеты и нестяжания; приемлет парамант, во обручение великого образа и знамение креста Господня, на свои перси; одевается одеждою радости духовной; препоясует чресла свои силою истины, в умерщвление тела и обновление духа; покрывается шлемом надежды спасения и покрывалом послушания, приемлет (мантию) ризу спасения и броню правды; обувается в сандалии, во уготовление благовествование мира; приемлет меч духовный, иже есть глагол Божий», и, наконец: «брат наш приял обручение великого ангельского образа и облекся во вся оружия, во имя Отца и Сына и Святого Духа»; но при каждом облачении он просительно обращается к братии: «рцем о нем: Господи помилуй»!

Тогда настоятель, с молитвою, дает крест в правую руку инока, напоминая ему слова Христовы: «рече Господь: аще кто хощет последовати Mне да отвержется себе и возьмет крест свой и да последует Мне». Он дает ему и возженную свечу, с которою должен стоять всю литургию до своего причащения у иконы Спасителя, и опять произносит: «рече Господь: тако да возсияет свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех».

Облачив же совершенно нового инока, молится: чтобы Господь ввел раба своего в духовный свой двор, сопричислил к словесному своему стаду: очистил его мудрование от плотских похотей и дал бы ему непрестанно воспоминать блаженство, ожидающее любящих Бога и распявшихся житием монашеским ради царствия небесного (Смотри требник Киево-Печерской Лавры, – последование малыя схимы и письма Муравьева о богослужении восточной кафолической церкви).

Трогательны тут все внешние действия пострижения; но еще трогательнее обеты постригаемого и наставления, делаемые ему тогда от настоятеля: истинный христианин, при этом обряде, никак не может присутствовать без слез и сердечного умиления: тут невольно вострепещет душа всякого истинно-православного и религиозного.

Удостоенный пострижения в ангельский образ приобщается св. тайн Христовых в течение семи дней и затем отдается под руководство какого-либо старца, или более опытного в духовной жизни мужа, от которого он, исключая попечения и наставлений игумена и духовника, поучается полному монашескому житию и большему подражанию Христовой нищете и смирению. Ибо истинный подвижник тут однажды навсегда должен умереть для всех человеческих желаний, даже самых невинных: Христову подвижнику-монаху если может быть какое-либо на земле желание, то это одно – принять на себя великий ангельский образ, т. е. схиму. Вступивши на новое поприще самоотвержения и дав обет служить Богу всем существом своим, новоначальный инок с трепетом и большим усилием начинает содевать свое спасение, возмогая о укрепляющем его Иисусе Христе (Флп.4:13); во всякое время и во всех путях иноческой жизни он вопрошает своего духовного руководителя, открывает перед ним свою совесть, как бы перед Богом, и таким образом, под мирным и убогим кровом обители, как под теплотою лучезарного солнца, тихо совершается временный путь жизни истинного инока и смиренно подвизается он в трудах поста, бдения и послушания: духом горяще, Господеви работающе, упованием радующеся, скорби терпяще, в молитве пребывающе, требованием святых приобщающеся (Рим.12:11–13) и трудится он до тех пор, пока не приблизится к западу дней своих и пока внезапный удар колокола, унылым своим тоном, не возвестит братии о его кончине и отшествии в вечность к нелицеприятному нашему Судье и Богу.

В обители принято за правило, что в случае смерти кого-либо из братии и по приятии печальной вести о его кончине, все с потупленным взором и унылым сердцем спешат к усопшему для совершения над ним молитвословия, с грустью помышляя тут и о своей кончине; по опрятании его бренных останков и по совершении по уставу церкви всего подобающего, братия, на 3-й день по кончине, несут усопшего на раменах своих на вечный покой при печальном перезвоне колоколов; когда же начнут усопшего опускать в землю, то делается перезвон уже во все колокола и этим выражается как бы духовная радость чадолюбивой матери-церкви, что трудолюбивый ее сын с миром отошел в блаженный путь и может быть уготовал себе место вечного упокоения. Тут невольно вылетает сердечный вздох у каждого, и вся братия, не отходя от могилы, кладет по несколько поясных поклонов о упокоении души новопреставленного. Тут невольно выкатится и слеза у всякого собрата и каждый невольно вспомнит, что и ему предстоит таковой же путь и может быть скоро-скоро (Страшна смерть всем, и не малого она требует к себе приуготовления и приуготовления не временного, а всегдашнего: если к обыкновенному путешествию земному люди готовятся, то тем более надобно готовиться к дороге, ведущей в вечность.

Счастливы те, кои оканчивают дни своей жизни в св. обителях, там как-то лучше умеют приуготовлять человека к отшествию в вечность и благоразумнее пользоваться предсмертным временем человека). По кончине брата все его сподвижники, кроме церковного молитвословия, полагают еще особо в течение шести недель по нескольку келейных поклонов с молитвою о его упокоении, и затем имя его записывается в монастырский синодик для вечного поминовения, как за божественною литургию, так и на неусыпаемом чтении псалтири. Со смертью брата не прекращаются к нему отношения обители, которая, с самой минуты кончины собрата, считает священною своею обязанностью молиться Господу Богу о упокоении его души с большим усердием, преимущественно же в течение 40 дней, и таким образом, не только при жизни, но и по смерти ни один брат не оставляется без должного попечения о его спасении; тут у обители бывает, кажется, еще более заботы, ибо загробная участь дороже настоящей и неизвестность будущности нашей еще более должна потрясать всякого, кто только дорожит своим и ближнего своего спасением.

Ныне св. обитель имеет у себя по милости Божией до 60 иноков, постриженных в мантию или малую схиму, из них 22 священноинока, одного облеченного в великую схиму и 12 человек постриженных в рясофор, 10 человек указных послушников и до 100 живущих на испытании в обители послушников.

Вот уже два года, как в обители введен прекрасный обычай: каждый месяц вся братия от мала до велика приступает к причащению Св. Таин с должным приготовлением к таинству. Св. Тайны Христовы, просвещая и оживотворяя души братии, особенно способствуют их преуспеянию и укоренению среди них благих нравов.

Так Веркольская обитель продолжает свое существование, начиная мало-помалу процветать внутренней красотой, и так подвизается вся братия в юдоли временной, содевая свое и ближних спасение. Очевидно, благодать Божия не оставила сего св. места в запустении и насадила около мощей св. праведного Артемия вертоград духовный, который Господь и оживотворяет всемощною благодатию Всесвятого Духа, во славу Пресвятого Своего имени; и иноки чувствуют это и ныне особенно усердно, через посредство своего настоятеля – архиерея, молятся, чтобы Господь всегда призирал с небес, посещал благодатию Своею и утверждал виноград сей, который насадила Его десница. Поистине десница Господня насадила этот духовный виноград, а не человеческие руки.

Не сила ли Божия сделала то, что там, где в продолжение полутора века после ряда сгоревших деревянных церквей едва было возможно собрать средства для сооружены каменной церкви, теперь красуются величественные соборы, сияющие своим чудным благолепием? Усилиями ли только человеческими совершилось также и то, что там, где по скудости и бедности помещений и жизненных средств долгое время едва трое иноков находили себе приют и пропитание, ныне стоят обширные каменные корпуса, вмещающие в себе до 200 человек братии. Не десница ли Господня и в настоящее время являет Свою Мощную Промыслительную Силу также в том, что св. обитель ежегодно получает достаточно средств к содержанию такого множества братства, хотя насаждена на месте, где и климат суровый, и почва скудная и неудобная для плодопроизрастания хлебных растений не дает часто почти вовсе средств к существованию. Однако, сила благодати Господней вот уже много лет располагает сердца благотворителей даже отдаленнейших губерний восполнять недостающее в обители своими посильными жертвами, и эти жертвы льются от щедрот их неоскудно, отчего обитель находит возможность не только питать собственное братство, но кормить, и по силе одевать странников и бедняков-соседей, содержать школы и совершать другие дела благотворения во славу Божию и Святой Его Церкви. Да ущедрит же Господь Своими богатыми милостями всех благотворителей обители, щедрой рукой уделяющих ей от своих имений приятные Ему жертвы, дающие возможность инокам безмятежно совершать дела собственного спасения и своими ежедневными молитвами, вдали от суеты мирской, усердно испрашивать блага временной и вечной жизни у Господа всем Боголюбцам, пекущимся об их земном благополучии.

Вид Веркольского первоклассного общежительного монастыря с восточной стороны в наше время